там же мне порезали лицо. Молодая была, глупая, вот и попалась, - буркнула она, коснувшись шрама на скуле, явно недовольная той неудачей.

   - Ты рассказала?

   - Нет, конечно! - возмутилась она и посмотрела на полководца, как будто он в неё плюнул. - Меня избили до потери сознания и выкинули, подумав, что умерла. Афина заживила часть ран, это то, что осталось. Я вернулась к ним и всех убила.

   Лина опустила платье ещё ниже и показала рваный шрам над бедром.

   - А этот удар меня убил.

   - Убил? - не поверил своим ушам Максимилиан.

   - Да, я была три минуты мертва и стояла рядом со своим телом. Наши лекари заставили моё сердце биться и вернули к жизни. Максим, знаешь, как это умирать? - вдруг развернулась она к нему и посмотрела в глаза. - Это действительно страшно. Я не боялась пока не испытала это на себе. Страшно, потому что ты чувствуешь, как жизнь уходит из твоего тела, капля за каплей, и становится холодно, мертвецки холодно. Страшно, от того, что ты понимаешь, что это всё, больше ничего не будет. Ничего и никогда!

   Она замерла и, глубоко вздохнув, взяла руку полководца в свою ладошку и положила к себе на талию.

   - Тут. Чувствуешь? Сломано два ребра. Мне нужно было отвлечь вражеского генерала, чтобы выиграть время и дать войскам войти в город. Или секс или сдаться как шпионка, я выбрала второе.

   - Достаточно, - оборвал её Максимилиан, не в силах больше это слушать. Он понял, что Лина имела в виду, понял, что её мир очень жесток, и он не отпустит её обратно. Она останется рядом с ним, под его защитой и будет только его.

   Повернув девушку к себе, он мягко положил её на кровать. В глазах Лины, невероятно ясных и светло голубых, стояли непролитые слёзы.

   - Но ты прав, полководец, я без этого не могу. Это моя сущность. Я воин также как и ты, - тихо сказала она.

   А Максимилиан смотрел на неё, такую нежную и такую сильную, и не мог поверить во всё это. Тигран сказал, что ей двадцать шесть, конечно уже не девочка, но достаточна молодая. Он рассказывал, что она девять лет провела в сражениях... немыслимо. Пройдя через войну, а Афина сказала, что война была не одна, получить такие страшные ранения, пережить... но остаться удивительно мягкой и доброй девушкой.

   Максимилиан гладил нежные губы, бархатную кожу, целовал раскрасневшиеся щёки, а она просто лежала и наслаждалась его ласками.

   - Как так получилось, что ты встала на этот путь? Я понято, я был рождён, чтобы стать полководцем, меня с младенчества растили в сражениях, а ты? Ты же не рождена быть солдатом?

   Лина грустно улыбнулась и повернулась к Максимилиану, удобно расположившись на его руке.

   - Да, ты прав, я из простой семьи, не бедной, но не слишком богатой. Мама, папа собака, всё как у обычных людей.

   - У вас была собака?

   - Да, у нас у многих есть домашние животные, собаки, кошки, крысы, - улыбнулась она, и на щеках появились очень милые ямочки. - У соседа были змеи, представляешь, фу, ненавижу змей.

   - И что случилось? - спросил Максимилиан, и Лина вмиг помрачнела, как небо перед грозой, а в глазах появились слёзы, но она их сдерживала и не плакала. - Можешь не рассказывать, если не хочешь, - поспешил сказать он, понимая, что и без того растревожил старые раны. Но её мир был так необычен, а судьба загадочна.

   - Нет, я давно справилась с этим. Если тебе интересно, я могу рассказать.

   Максимилиан утвердительно кивнул. Лина задумалась на мгновение и продолжила.

   - А случилась беда. Мне тогда только исполнилось семь лет. У нас был загородный дом, в нашем мире так принято, жильё в городе и загородный дом подальше от городской суеты и поближе к природе, кто себе может это позволить, конечно. Так вот одним зимним днём мы решили всей семьёй туда уехать на выходные. Зима, конечно, было неудачное время, холодно и снега много.

   - Снега? У вас снег на улицах? Не в горах?

   - Да, зимой у нас очень холодно и много снега, поэтому никто и не ездит в загородные дома... а мы поехали, на свою голову. Доехали нормально, расположились, даже одну ночь переночевали, как говорится, ничто не предвещало беды, - Лина грустно хмыкнула, как будто неудачно пошутила.

   - Но на следующую ночь к нам в дом забрались воры. Самые обыкновенные воры, обворовывавшие наших соседей, и подумав, что нас нет, залезли в наш дом. Это так банально, даже обидно. Они увидели нас, испугались, но вместо того чтобы убежать, маму и папу связали, а меня закрыли в чулане и начали думать что делать. Думали не долго...

   Лина замолчала, а её губы задрожали. Видимо не до конца она с этим справилась, и ей было тяжело вспоминать то время. Но, глубоко вздохнув, всё же продолжила.

   - Они два дня насиловали мою мать и заставляли отца смотреть на это, я не видела, я была всё это время закрыта. Но я слышала, крики и проклятья. Потом её убили, а когда я выбралась из чулана, не в силах уже там сидеть, увидела, как добивали отца. Ногами. Четверо здоровых мужиков просто запинали его ногами до смерти... моего отца. - Лина не выдержала и тихо заплакала, и по руке Максимилиана потекли горячие слёзы.

   - Я не помню, что произошло дальше, почти месяц у меня выпал из памяти. Очнулась я уже в приюте для сирот, мне сказали, что я убила тех воров, и убила с особой жестокостью, но я не помню... А через какое то время ко мне пришли и предложили учёбу в закрытом военном лагере. Сказали, что боль уйдёт, что я стану сильной, и больше никто не посмеет меня обидеть. В чём-то они оказались правы, но вот только я женщина, и обидеть меня может каждый, - Лина тихо засмеялась и уткнулась в плечо мужчины.

   - Хватит о грустном, я не