— И что он говорит обо мне? — перебил Джош.

— Боюсь, тебя это расстроит… — Рой словно старался подобрать слова, чтобы новость не особенно потрясла собеседника, — но ты умный парень, и я скажу как на духу. Элгин считает, что Кроули не смог бы закончить свой глупый комикс без посторонней помощи. И он уверен, что ты, если так можно выразиться, послужил Кроули правой рукой.

После всего, что Джош сегодня услышал, это обвинение окончательно добило его.

— Так это правда? — спросил Рой. — Твой друг попросил тебя сделать ему одолжение и нарисовать пару картинок?

«Кроули просил сохранить все в тайне, но теперь это не имеет значения, — решил Джош. — Кроули мертв, и можно рассказать обо всем Рою».

— Да, — произнес Джош.

— Кто кого обманет, верно? — усмехнулся Рой. — Не бойся, я сохраню твой секрет. Но если Элгин поправится, у нас у обоих будут неприятности. Этот урод страшно мстительный.

Джош сидел не двигаясь. У него свело живот, по телу пошли мурашки. Рой откинулся на подушки и уставился в потолок, сложив руки на груди. Затем заявил, что пришло время тихого часа.

— От этой вонючей жрачки меня клонит в сон, — выдал он и закрыл глаза.

Джошу ничего не оставалось, кроме как встать и уйти, толкая перед собой тележку.

Вечером, лежа на койке, Джош продолжал думать об Элгине. И понял: если Элгин настроен так решительно, его все равно пристукнут, даже если он будет соблюдать осторожность. Неожиданно из-за двери выглянуло лицо, и Джош с ужасом узнал Роя. Тот стоял с пристегнутым протезом, и создавалось впечатление, что к нему вернулась физическая сила, утраченная на прошлой неделе.

— Я собираюсь вытащить тебя отсюда, — заявил Рой.

Это прозвучало так нелепо, что Джош не понял, правильно ли расслышал.

Рой опустился на койку Джоша, он объяснил, что лучше сесть поближе друг к другу, чтобы их не услышали, поэтому Джош подвинулся, освобождая место для Роя.

— Я говорю о переводе в другую тюрьму. Это решит все твои проблемы. Точно-точно. Я все думал, и вдруг пришла эта мысль как гром среди ясного неба. Кроули много рассказывал о тебе, о том, почему ты попал сюда, это же совершенно очевидно. Ты не должен сидеть здесь. Понимаешь, о чем я?

Аргумент Роя казался на редкость убедительным и буквально озвучивал мысль, которую Джош часто обдумывал про себя. Он не должен был оказаться здесь. Он не похож на других. Это несомненная ошибка правосудия, которую необходимо исправить.

— Я тебя за член никуда не тяну. Но у меня уже имеются кое-какие успехи в подобного рода вещах. Три года назад я помог грабителю банков Ронни Вону. Достал его дело, просмотрел и обнаружил ошибки, сделанные во время слушания. Копы даже не предъявили пули из его пистолета, и, следовательно, его оружие вообще не было заряжено. Но ему дали такой срок, словно он был вооружен до зубов. Мы давили на них до тех пор, пока они не пошли на попятную. Теперь он прохлаждается в тюрьме общего режима неподалеку от своей женушки. Срок не сократили, но условия намного лучше. К тому же там проще освободиться досрочно. Дураку ясно: ты не должен сидеть здесь. Остается придумать вескую причину, как тебя вытащить. Придется проявить немного упорства: написать несколько писем, найти нужного судью, и тогда мы добьемся прогресса. Люблю такие сложные задачи. Я способный парень, к тому же, отбросим излишнюю скромность, умен как черт. Нет, я не пытаюсь избавиться от тебя, ты мне дорог как друг и все такое, но знаешь, если смогу помочь нашему брату и позлить колов с юристами, мне это доставит удовольствие.

«Все это нелепая и бессмысленная трата времени», — подумал Джош.

Ему хотелось попробовать, но он не представлял, как будет писать письма, просматривать свое дело, искать информацию и участвовать в процессе.

Затем Рой внес предложение:

— У брата Майка есть твое досье. Он хранит дела всех, кто у него занимается. Я знаю точно, потому что работаю у этого старого пердуна. Заставь его отдать тебе твое досье. Тогда избежишь возни с юристами и чиновничьей волокиты.

— А если он расстроится? — спросил Джош. — Он всегда говорит, нужно заниматься только тем, что ты на самом деле можешь изменить.

— Пассивное дерьмо. Треплется ради своей выгоды. Ему так проще вести свои дела. Ты же теперь его постоянный клиент, понимаешь, о чем я? Если потеряет тебя, его рынок сократится. Вот он и хочет, чтобы ты оставался здесь как можно дольше и он мог бы заниматься с тобой все это время. Не утверждаю, что у нас обязательно все получится. Но мы должны хотя бы попробовать. У него твое досье. Но оно не принадлежит ему. Он должен отдать его тебе. Прояви настойчивость. Это все равно что добиться права на бесплатный звонок. Он не имеет законных оснований отказать тебе.

Джош согласился попробовать. Противостоять аргументам Роя было невозможно, хотя он боялся обращаться к брату Майку.

— У тебя завтра с ним занятия, не так ли? — спросил Рой. — Только не говори ему, что работаешь со мной. Он начнет нервничать. Обычная профессиональная зависть, мать ее…

— Хорошо, — кивнул Джош. Что угодно, лишь бы остановить этот бурный натиск.

— Только учти, ты должен полностью довериться мне.

Рой протянул руку, и они обменялись рукопожатиями.

Его хватка была крепкой, многозначительной и длилась так долго, что Джошу стало неловко.

Зэки по-прежнему были ограничены в перемещениях, поэтому работа той ночью казалась не особенно хлопотной, но я не люблю, когда они сидят взаперти. У них слишком много свободного времени, пока они закрыты в своих камерах. Зэки начинают нервничать и беситься. Копят злость и ярость и становятся непредсказуемыми. Они строят козни. Фантазируют. Прикидывают, как бы навредить кому-нибудь. Лучше бы занимались привычными делами, а мы могли бы спокойно заниматься своими. Когда ты занят, то и дурные мысли реже лезут в голову. Одна из многочисленных особенностей, объединяющих зэков и надзирателей. — стремление к покою.

Почти весь вечер я занималась раздачей еды и медикаментов. Это машинальная, механическая работа. Наркоманы и психи кидались на стену. Небольшая задержка в поставке медикаментов вызывала у них приступ ярости и отчаяния. Неудивительно, что их стараются содержать в одном месте, где они не беспокоили бы остальных. Зависимость становилась главным стимулом их жизни. И не важно, за что они сидят: за убийство, грабеж, изнасилование, вымогательство или торговлю наркотиками, их нужно изолировать, потому что они одержимы потребностями, которые лишают их человеческою облика. Поэтому, оказавшись в тюрьме, они ведут себя подобным образом. Торгуют собой. Выпрашивают дозу. Избивают друг друга до полусмерти. Организовывают подпольные поставки и торговлю наркотиками, проявляя изобретательность профессиональных менеджеров. Зависимость заставляет их искажать каждое слово, которое они произносят, превращает их в отпетых врунов. Думаю, ради наркотиков они готовы пойти на что угодно.