Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако совсем рядом стоял храм Кробидиркина Пастыря, ипостаси Карзона. Вот он-то явно опасен. Сожжение Калмака Плотника организовали жрецы Мужа, и время для этого было выбрано слишком точно, чтобы считать это простым совпадением. Или Карзон, или Зэц предположили, что Освободитель будет искать Службу, и подозревали, что он находится в Нагвейле. Эдвард остерегался, что на своем узле пришелец запросто распознает присутствие другого пришельца.
И все же он не смог придумать ничего, чтобы избежать тяжкого испытания, которое уготовили ему его новые одноклассники. Отметины мужества были наградой, источником гордости, знаком признания со стороны товарищей. Его новоявленные братья, ухмыляясь, нарисовали ему на ребрах полосы для надрезов. Они достали каменный нож и поставили перед ним миску соли, которую он должен был втереть в рану, чтобы остановить кровотечение и обеспечить заметный шрам. Затем они приготовились смотреть, как он со всем этим справится. Разумеется, это было жертвоприношение богине. Это было демонстрацией мужества. Это было чертовски рискованно, ведь он пришелец. Мана, которую получит Ольфаан, могла вернуться к нему, а это мог заметить Кробидиркин Карзон, или он потеряет то, что собрал только что, или… да что угодно еще.
Однако выбора у него не было – он резанул, втер соль и стряхнул слезы, навернувшиеся от боли, прежде чем они размыли краску на его лице. Он не чувствовал ничего, кроме злости и жуткой боли. Первое прикосновение соли было, пожалуй, самым болезненным ощущением за всю его жизнь. Во второй раз рука его дрожала так сильно, что он порезался слишком глубоко, и боль от соли оказалась еще сильнее. Но ничего чудесного не произошло. Возможно, он просто слишком устал и перебрал этого поганого пива, чтобы заметить ману.
Его братья чуть ли не на руках отнесли его обратно в казарму и радостно объявили, что его очередь готовить обед.
Зато он нашел кров над головой, без чего ему, возможно, грозила бы голодная смерть или казнь. Несколько недель языковой практики, и он сможет отправиться дальше на поиски Службы.
То есть если Службу стоило еще искать.
Те сотрудники Службы, которых он встречал до сих пор, погибали слишком быстро.
– Вон поилка для лошадей и колонка! – Джинджер притормозил. – Там он может напиться.
Смедли согласился, что ощущает жажду. Еще больше он ощущал себя дураком; все хлопотали вокруг него и только обостряли это чувство. Порез на ноге выглядел не слишком-то серьезным. Он вряд ли потерял слишком много крови, просто он потерял ее слишком быстро. Ногу наскоро перевязали обрывками одеяла, зато теперь он пришел в себя, вытянув ее на подушках. Он был в порядке, просто ему хотелось пить.
Машина остановилась у поилки. А где еще можно напиться в два часа ночи? На поилку выходили какие-то окна. Джонс выключил мотор – наступила тишина, нарушаемая только раздражающим потрескиванием остывающего металла.
– Черт! – сказала Алиса. – Нам не в чем принести ему воду.
– Я сам дойду! – возмутился Смедли. – Право же, вы поднимаете шум из-за пустяка.
Экзетер открыл дверцу и выбрался из машины. Смедли собрался за ним следом.
«Черт!»
– Куда делись мои ботинки?
Алиса завязала ему шнурки.
Гордо отказавшись от помощи Экзетера, он кое-как доковылял до колонки. Собственно, все, что он чувствовал сейчас, – это легкое головокружение. Наклонившись к трубе, он пил, пил и пил. Это заметно помогло. Небо покрылось серебристыми облаками, луна играла в прятки. В ее свете он увидел, что вся одежда его в крови. Кутаясь в шинель, подошел Экзетер. Черт, кровь была даже на шинели. Когда они вернулись к машине, Джонс, взяв в руки керосиновую лампу, осматривал ее обшивку. Салон напоминал бойню.
– Простите за вопрос, – сказал Экзетер, – но чья это машина?
– Краденая! – поспешно ответила Алиса.
Он взвыл, как гиена.
– Потише, балда! – шикнула она, косясь на окна коттеджей, выходившие на дорогу.
– Нет, серьезно, чья она?
– Пусть тебя это не беспокоит. Нам еще далеко, мистер Джонс?
– О, мы где-то на полпути, почти в Четеме. Когда проедем Медуэй, сможем свернуть на А-два.
– А вы как считаете, генерал Смедли? – спросила Алиса.
– По второстепенным дорогам быстро не поедешь. А нам сейчас лучше улепетывать со всех ног.
– Не спорю, – устало вздохнул Джонс. – Я как-то лучше разбираюсь в неправильных французских глаголах, чем в стратегии. Да, а куда нам ехать в Лондоне? Может быть, к вам, мисс Прескотт?
– Почему бы не бросить там наших тюремных пташек, а мы съездим с вами вернуть машину?
Он что-то буркнул в знак согласия и убрал фонарь. Потом повернул рукоятку – мотор сразу же завелся. Некоторое время он работал ровно, без этого угрожающего чихания. Машина плавно съехала с обочины, и они продолжили свое путешествие.
Смедли снова устроился на заднем сиденье, между Алисой и Эдвардом. Он немного приободрился. Правда, они в любой момент могли напороться на полицейский патруль. Иногда копы умеют очень даже быстро реагировать, но что будет на этот раз – неизвестно. Официально Экзетер оставался пока контуженным солдатом, страдающим амнезией. Переквалифицировать его в беглого немецкого шпиона потребует некоторых объяснений. Должно быть, весть о его исчезновении уже дошла до Уайтхолла, но кто и кого будет будить в такой час, чтобы найти соответствующую папку?
Чья же это все-таки машина? Вчера Алиса умолчала об этом. Сегодня она почему-то вовсю старалась, чтобы они не узнали этого.
– Значит, мне не стоило волноваться! – безмятежно проговорила она. – Я-то считала, что это сам дьявол утащил тебя в ад, а ты все это время просто-напросто бегал, размахивая копьем, и крал скот?
– Нет, это был не ад, – признал Эдвард, борясь с зевотой. – На самом деле это было почти забавно. По-своему неплохие ребята. В некотором роде колледж.
– Но чем же вы занимались целый день? Метали копья и угоняли скот?
– Угонять не угоняли. Чем занимались?.. Ну, день начинался с купания в реке – всех, за исключением дежурного повара, который готовил завтрак. После этого мы, как правило, занимались работой.
С ума сойти! Смедли вздрогнул при мысли о том, что сказал бы его отец о семье Экзетеров, доведись ему услышать это признание. Похоже, парень там совсем одичал – шрамы и боевая раскраска, и все такое. Этот рассказ про Нагленд ничуть не напоминал те отрывочные сведения, что он узнал про Олимп, где люди держат слуг и переодеваются к обеду.
– Что за работа? – поинтересовалась Алиса. – Ты говорил, чеканка по серебру?
– Самая разная работа, – усмехнулся Экзетер без тени смущения в голосе.
– Собственно, особо никто и не переутруждался, просто по утрам полагалось потрудиться для разминки. После обеда мы обычно переключались на рыбную ловлю или метание копий. Спорт, физические упражнения… Мы учили младших, старшие учили нас. Вечерами мы мастерили оружие, играли или просто трепались о девушках. Разумеется, мы почти ничего о них не знали.