Он вернулся, хмурый и промокший, и уставился на Йаса.

– Клянусь головой, – не дрогнув, проговорил малец.

– Надь, иди уже в пещеру. Там сейчас Федор присматривает за мальчиками. Тай, гаси печь и свет. Йас, значит, идешь с нами. Надеюсь, ты не заведешь нас в дебри.

– Я проведу, вот увидишь. – Мальчик торопливо вытер глаза, словно скрывая признаки предательской влаги, и направился к двери.

– Босиком? – возмутилась Надя.

Пришлось спешно придумывать мальчику обувку. Обернули ему ноги кусочками мягкой кожи, закрепили их кожаным шнурком на щиколотке. Глядя на все эти приготовления, Таис вдруг вспомнила удобную детскую обувь, которой было полно на станции. Вот бы этим мальчикам разноцветные кроссовки с самозащелкивающимися липучками и с подошвой, регулирующей влажность и температуру внутри обуви. То, что надо!

– Зря берем его, – пробормотал Федор, заглядывая в дверной проем.

– Времени мало. Если он действительно проведет нас короткой дорогой, то почему бы и нет? Обезьяны до него не доберутся, мы не позволим. Отправим его вместе с мальчиками Йомена на остров, если получится.

– Нет уж. Пусть возвращается обратно, – решительно возразила Таис. – Надя будет переживать. Мы лучше о нем позаботимся. Если у него нет родителей, то пусть лучше будет с нами. Он же настоящий мальчик, а не робот, как Вар.

– Вара мы не скоро забудем, – согласно кивнул Григорий.

3

Йас был самым настоящим мальчиком, поэтому темнота безлунной ночи не на шутку испугала его. Он вцепился в ладонь Таис, и дрожь, сотрясавшая его худенькое тело, передалась и девушке.

Но мальчишка не жаловался. Ни звука не издал, шагал бодро и быстро, и настолько бесшумными были его шаги, что казалось, будто это не мальчик, а призрак.

Дождь все еще капал, но уже лениво и медленно. Маленькие капли не впитывались в набухшую от воды почву, и земля все больше и больше покрывалась водой. Выручало только то, что здесь кругом были скалы, склон спускался к океану, и поэтому дождевая вода быстро стекала вниз. Шумные ручьи, вышедшая из берегов река – кругом, куда ни поверни голову, журчали потоки.

Не видно ни зги – это выражение точно описывало остров нелегалов в эту безлунную ночь. Темнотища была такая, что даже собственных ног не разглядеть. Слегка разгоняли тьму только светящиеся клинки мечей. Можно было, конечно, смастерить факелы, но на это ушло бы время, а его-то как раз и не хватало.

Поэтому Федор и Григорий шагали, подняв повыше лазерные клинки. Не очень хорошее освещение, но хоть что-то. Деревенская улица превратилась в грязную реку. Ее перешли по специальным камешкам, которые всегда лежали здесь для пересечения дороги в ненастную погоду.

Деревня будто замерла, лишь за спиной волновался океан, волны бились о скалы, изливая остатки ярости. А впереди шумел густой лес, забирающийся на высокие островные горы. Из деревни в лес можно было попасть, минуя сторожевую вышку, по хорошо утоптанной дорожке, края которой обрамляли гладкие булыжники. Иди себе да иди, не сворачивая. И достигнешь папоротниковых полян, после них тянулся орешник, заросли банановой травы – совсем узкая полоска, – и дальше начинался настоящий густой лес с высоченными деревьями, на которых и жили белые обезьяны.

За банановые заросли Таис ходить не доводилось. Считалось, что дальше лес опасен, да так оно и было.

Проворный Йас не повел их по главной дороге, мимо вышки. Он остановился недалеко от дома старейшины и, вытянув вперед руку, сказал, что идти нужно туда.

«Туда» находилось в абсолютной темноте, потому Григорий переспросил.

– Прямо, мимо большого белого камня. Прямо в заросли. Тропинка начнется за белым камнем. Тропинка для посвященных, которые обязаны приносить подношения обезьянам, – еле слышно пояснил мальчик.

Таис вздохнула. Камень еще можно было рассмотреть – он возвышался серой громадой, выступая из темноты загадочным стражем. Но тропинку за ним разве что черт сможет увидеть. Вернее, не черт, а фрик.

Григорий молча двинулся вперед, остальные последовали за ним. Торопились, шагали быстро, лишь грязь чавкала под ногами. Ночь была прохладной, и вымокшая Таис ежилась от холода. Ругалась про себя и крепче сжимала доверчивую ладошку Йаса. Она так разозлилась, что готова была укокошить всех обезьян, которые попадутся ей на пути.

Амалику не взяли. Она только помешала бы, если придется сражаться. Хватит того, что надо будет присматривать за Йасом, хотя тот вел себя очень достойно, несмотря на колотивший его страх.

– Вот она, тропа, – тихо проговорил Федор, указывая мечом на еле различимую во тьме узкую ленточку прохода, полускрытую травами и разросшимися папоротниками.

– Да, это она. Вот указательный столб, – тут же согласился Йас и легонько провел рукой по гладкой верхушке деревянного указателя. – Нам надо пройти пять таких столбов, и будет самый главный, столб подношений, где должны быть мальчики.

– А ну-ка… – Федор вдруг приблизился к столбу, присмотрелся к нему, а потом с силой ударил по закругленной верхушке мечом, начисто срубив резное изображение обезьяньей морды.

– Ты что? – возмущенно выдохнул мальчишка.

– Всевидящие жрецы, значит? – Федор хмыкнул, оглянулся на Григория. – Это камеры. Сверхчувствительные, с четырехмерным эффектом. Они сразу выдают голограмму всего, что происходит вокруг. Похожие штуки были у нас на станции. Есть просто тепловые датчики, а есть вот такие камеры.

– Деревня небось напичкана ими, просто мы не замечали, – возмущенно заметила Таис.

– Пошли. Мы же не будем выискивать камеры на каждом дереве. – Григорий решительно двинулся дальше. – Во всяком случае, теперь жрецы заволнуются, когда заметят на своем пульте, что один из экранов погас.

Над головами путешественников раздалось сонное бормотание какого-то зверя, потом ветви деревьев мелко затряслись, с них полились потоки воды. Таис не успела укрыться и попала под неожиданный ливень.

– Началось, – буркнул Федор. – Это, видимо, обезьяны.

Тропинка круто ушла вверх, пришлось забираться по ней, работая и ногами, и руками, раздвигая ветви кустов и деревьев. Миновали еще парочку столбов, к которым Йас непременно желал прикоснуться рукой в знак почтения (а Федор после этого выжигал спрятанные в резных узорах камеры).

Каждый столб украшало изображение обезьяны, но в темноте рассмотреть это художественное творчество как следует не удавалось. Да Таис и не хотелось. Она устала, замерзла и желала только одного: поскорее покончить с мерзкими обезьянами и вернуться домой, к теплому очагу и уютным одеялам.

И что это за напасть сегодня такая? Одно приключение за другим… Не многовато ли на один день?

Миновав четвертый столб, они услышали шум битвы. Возня, обезьяньи вопли, детский плач и мужской голос, выкрикивающий ругательства.

– Быстро! – скомандовал Григорий и рванулся вперед.