– Конечно. Если бы все трое шли по улице рядом, дамы обращали бы внимание только на моего отца, пытаясь его поймать. Только в том случае, если бы отец оказался чересчур проворен, они довольствовались бы Джеймсом или Джейсоном.

Джеймс поспешил вмешаться, прежде чем Корри успела швырнуть в Холли вилку с нанизанным кусочком яичницы:

– Не важно. Главное, что мне не терпится познакомиться с оригинальной миссис Тьюксберри.

– А вот мне хотелось бы познакомиться с отцом Холли, – заметила Алекс.

– Ты, моя дорогая жена, – велел Дуглас, – будешь наблюдать за Алеком Карриком со стороны, если, разумеется, тот вздумает приехать. Ясно?

– Ты всегда так мило командуешь мной, Дуглас.

Корри пробормотала что-то насчет слепых идиоток, но Джеймс громко воскликнул:

– Итак, Джейсон, под твоим началом десять плотников и маляров, не считая нас троих и еще десяти работниц. Холли отведена роль главного надсмотрщика. Надеюсь, вы решили, какую мебель поставить в доме?

– Как ни удивительно, мы довольно быстро пришли к соглашению, по крайней мере в большинстве вопросов, включая цвет штор и стен. Я с трудом могу вспомнить, как ужасно выглядел дом, когда мы впервые его увидели. А теперь загоны и стойла покрашены, шорная…

И он в который раз пустился расписывать достоинства поместья. Родные послушно кивали и улыбались, хотя все это повторялось почти каждый вечер. Когда, наконец, все вопросы были исчерпаны, Джеймс обратился к Холли:

– Вы собираетесь отвести свою кобылу в Лайонз-Гейт?

– Стойло для Пикколы уже готово, но она останется здесь, пока мы с Джейсоном не переберемся в Лайонз-Гейт. Говорила я вам…

К сожалению, она не была вновь обретенным сыном и братом, поэтому Корри бесцеремонно перебила гостью:

– О да, Холли, вы уже рассказывали о Пикколе. Джейсон, еще неделя – и даже мебель будет расставлена. Чудесно! И оттуда меньше часа езды до Нортклифф-Холла. Мы все так счастливы, особенно мой муж. – Она одарила последнего сияющей улыбкой, но тут же сообразила, что Холли и Джейсон тихо спорят о чем-то.

Зрелище было таким привычным, что она постаралась отвлечь Холли, громко воскликнув:

– Холли, вы почти такая же красивая женщина, как Джейсон – мужчина.

Холли так стремительно повернулась к ней, что опрокинула чашку, но при взгляде на невестку Джейсона потеряла дар речи. Джейсон весело хмыкнул.

– Благодарю вас, Корри, – выдавила наконец Холли. – Однако, по правде сказать, я очень бледная копия отца.

– Бросьте, Холли, – возразила Корри. – Он ваш отец, поэтому вы не можете быть объективны. Признайтесь!

Но Холли покачала головой:

– Вот погодите и увидите.

Пока все выходили из утренней столовой, Алекс взяла мужа под руку.

– Все так изменилось с тех пор, как вернулся Джейсон. Я безоглядно счастлива.

Дуглас глянул на Холли и Джейсона, все еще споривших бог знает из-за чего, и задумчиво сказал:

– Хотелось бы знать…

– Умоляю, не нужно, – поспешно попросила Алекс. – Можешь поверить, что Холли и твоя матушка в полном согласии посетили Лайонз-Гейт? Позже Холли сказала, что когда призналась леди Лидии в своем партнерстве с Джейсоном, та посоветовала ей всегда стоять на своем и стараться брать верх, поскольку оба ее дорогих внука упрямы, как ослы. Впрочем, по ее словам, все джентльмены упрямы и не желают слушать женщин. Она сама прожила восемьдесят лет и не раз становилась этому свидетелем, так что Холли лучше послушаться ее совета.

– Если бы ей рассказала ты, – усмехнулся Дуглас, – она обвинила бы тебя в аморальности, распутстве и бог знает в чем еще.

– Поэтому я очень рада, что на моем месте была Холли. Правда, я думала, что она уничтожит ее.

– Не стоит так открыто показывать разочарование.

– Ничего не могу с собой поделать. Кстати, вчера Холли взяла карету и повезла леди Лидию и Холлиса в Лайонз-Гейт. Она даже догадалась захватить с собой корзинку для пикника.

– Знаю. Холлис был очень доволен, когда рассказывал мне о происходящем. Улыбался, как Джейсон, когда хвалит свое поместье.

Алекс тяжело вздохнула.

– Но почему леди Лидия любит Холли Каррик и презирает меня?

– Я уже думал об этом. Наверное, потому, что Холли набросилась на нее с расспросами, прежде чем она закусила удила. По-моему, это хороший урок для вас с Корри. Правда, может быть слишком поздно, но кто знает?

– Хм… ты сегодня собираешься работать в Лайонз-Гейт?

Дуглас покачал головой:

– Поскольку Джеймса постоянно нет дома, я должен заняться делами.

Она приподнялась на носочки, притянула к себе его голову и прошептала на ухо:

– Я готова растереть ваши ноющие мышцы, милорд.

– Благодарение Богу, я женился на бесстыднице.

Лайонз-Гейт

Пять дней спустя

– Эверетт! Не смей грызть гвоздь!

Трое взрослых и Марта помчались к малышу, но мать оказалась проворнее. Подхватив сына на руки, она отняла у него гвоздь, поплевала на платочек и вытерла замурзанный рот.

– Нет, нет, нет! – прокричала она и для пущей убедительности тряхнула как следует.

Эверетт уставился на мать, скривил личико, напыжился, покраснел и завопил, как корабельный гудок. Его брат схватился за материнский подол и принялся дергать что было сил. Корри, пытаясь удержать Эверетта, проворковала Дугласу:

– Минутку, милый, еще одну минутку, и мама тебя тоже возьмет на ручки.

Голос Эверетта поднялся еще на одну октаву. Дуглас поморщился, открыл рот и легко перекричал брата. Марта осторожно потрепала их по рукам.

– Господи Боже мой, миледи, мой младший брат никогда не поднимал такого шума, как эти малявки!

– Кто хочет вальсировать со мной? – крикнул Джейсон.

После секундного молчания мальчишки стали наперебой проситься к нему на руки:

– Я хочу!

– Нет я!

– Я первый, дядя Джейсон!

Эверетт стал вырываться, а Дуглас нетерпеливо подпрыгивал, дергая Джейсона за грязную штанину. Тот, смеясь, подхватил обоих.

– Но нам нужна музыка.

Холли, выскочившая из дома на вопли Эверетта, не колеблясь, запела одну из песенок-частушек герцогини Уиндем, написанную лет двадцать назад и все еще очень популярную на королевском флоте. Она исполняла песенку на мелодию известного вальса, что приводило в неимоверный восторг окружающих, которые смеялись до упаду.

Джейсон кружился, кланялся и скользил. Близнецы хохотали и визжали. Каждый находившийся в пределах ближайшей сотни футов бросил работу, чтобы смотреть и слушать.