– О боже, ты прыгаешь, как кошка на раскаленной решетке, – сказала Пенелопа, младшая из трех сестер Лоуренс. – Ты уже второй раз за сегодняшний день вытираешь пыль с каминной полки. Вечером у нас будут гости?

– Нет, конечно, – пробормотала Софи. Казалось, что стаффордширские статуэтки закатили свои керамические глазки, увидев, что она снова водит тряпкой по деревянной крашеной полке, а в тиканье небольших часов в серебряном корпусе явственно слышался упрек. – Меня долго здесь не было, поэтому дом нужно привести в порядок.

– Миссис Ходжес вряд ли понравились бы твои слова, – заметила Пенелопа. Разговаривая со старшей сестрой, она штопала старый носок. – Дюжина чертей! – воскликнула она, увидев, что неправильно наложила стежок.

– Юной леди не следует произносить столь грубые слова, – укорила сестру Софи. Она была рада, что болтовня с Пенелопой отвлекает ее от тяжелых мыслей. – Особенно если этой юной леди всего тринадцать лет.

– Вот именно, и еще хочу заметить, что юной леди не пристало читать чужие письма, причем такие, из которых она может почерпнуть грубые выражения, – добавила сидевшая в дальнем углу комнаты Джорджиана. – В особенности если этой юной леди всего тринадцать лет.

– Ты сама оставила распечатанное письмо Энтони на столе, – с обидой в голосе сказала Пенелопа и тяжело вздохнула. – Кстати, Энтони употребляет очень интересные выражения. Там, в конце, когда он заявляет, что…

Джорджиана одернула сестру, использовав словцо, которое, пожалуй, заставило бы покраснеть и гусара.

– Если я услышу, что ты это повторишь, Пен, – поспешно предупредила Софи, – то заставлю тебя целый месяц мыть ночные горшки. – Она помолчала. – Или накажу тебя еще строже: закрою на замок шкаф с любовными романами.

Пенелопа снова склонилась над старым носком. Не желая ссориться с сестрами, Софи выскользнула из комнаты, вышла во двор и направилась к курятнику, намереваясь навести в нем порядок.

Наконец наступило время ужина. Софи кусок не лез в горло. Сделав над собой усилие, она съела немного тушеной свинины и отодвинула тарелку в сторону. К счастью, отец был, как обычно, погружен в свои мысли и не обращал на нее внимания. Сестры с увлечением обсуждали последнюю лондонскую моду.

Софи с трудом высидела до конца ужина и встала из-за стола только тогда, когда пудинг был съеден.

– Софи, мы будем читать вслух очередную главу из романа «Страшная тайна леди Эвери», – сказала Джорджиана старшей сестре, когда мистер Лоуренс отправился в свой кабинет. – Ты пойдешь с нами в гостиную? Чтение обещает быть увлекательным.

– Нет, я как-нибудь обойдусь без приключений леди Эвери, – ответила Софи и подумала: «Мне хватает своих собственных». – Я устала, и у меня страшно разболелась голова. Поэтому я собираюсь лечь сегодня пораньше.

– Очень жаль. Я знаю, что тебя утомляют походы по магазинам, поездка в Лондон была для тебя нелегким испытанием. Хочешь, я сделаю тебе травяной отвар? – с озабоченным видом спросила Джорджиана. – В кладовой есть свежий сбор ромашки.

– Нет, уверяю тебя, мне нужен лишь покой. Продолжительный глубокий сон пойдет мне на пользу и будет лучшим лекарством.

– Тогда я желаю тебе спокойной ночи, – сказала Пенелопа и, поморщившись, добавила: – В последнее время ты стала слишком раздражительной.

– По-видимому, сказывается возраст, – сухо заметила Софи. – Желаю вам приятного чтения!

Подавив вздох, Пенелопа поправила косу.

– Жизнь героини романа полна приключений, а мы живем скучно… – посетовала она.

Софи едва не вздрогнула от этих слов. «Благодари Бога, Пен, что пока это так», – подумала она.

Веревка, крюки, набор отмычек, небольшие деревянные клинья, которые используются для того, чтобы держать открытыми двери или выдвижные ящики… Камерон проверил все это снаряжение, прежде чем положить его в кожаный рюкзак. Затем он погасил свечу и распахнул дощатую дверь сторожки.

В кронах деревьев шумел дувший с моря сырой ветер. Воздух был пропитан солоноватой влагой. Камерон замер, прислушиваясь к звукам ночи и принюхиваясь к ее запахам. В лондонских трущобах не услышишь соловьиных трелей и не насладишься запахом цветущего вереска. На лоне природы опасность ощущалась менее остро, чем в городе.

По небу бежали облака, и звезды, то проступая на темном фоне, то скрываясь за тучи, как будто играли в прятки. Камерон зашагал по тропе, на которую пологие холмы и скалы отбрасывали густую тень. Но несмотря на царивший вокруг мрак, Камерон двигался быстро, уверенно лавируя между встречавшимися на пути валунами.

– Я – создание Тьмы, – бормотал он, чувствуя, как ночные нимфы прикасаются холодными пальцами к его щекам и ерошат волосы. Он считал себя человеком с сердцем, вырезанным из угля. Да, у него было черное сердце, очень холодное на ощупь. – Коннор и Грифф – лорды, владыки Земли, а я – дух Полуночи.

Он ощущал себя призраком, обитателем царства Луны. Луны, а не Солнца.

Камерон знал, что поступил неправильно, позволив Софи вступить в этот мрачный потусторонний мир. Это был эгоистический поступок. «Но я ведь никогда не скрывал от нее, что не принадлежу к сонму святых», – оправдывался он перед собой.

Однако чувство вины не покидало его.

Заметив впереди какое-то движение, он насторожился. За деревьями маячила закутанная в плащ женская фигура. Софи всегда приходила на свидания раньше назначенного часа. Подойдя к ней со спины, Камерон похлопал ее по плечу. Хорошо, что она по крайней мере догадалась надеть темный плащ.

– Ой!

Камерон быстро зажал ей рот рукой, и восклицание вышло приглушенным.

– Тихо, это я.

– Ты испугал меня до полусмерти, – прошептала Софи, как только он убрал руку.

От нее исходил дразнящий запах вербены. Этот аромат еще больше испортил ему настроение.

– Я хотел проучить тебя, – проворчал Камерон. – Тебе нужно быть более осторожной и бдительной. Следующий раз к тебе может незаметно подкрасться враг и, застав тебя врасплох, перерезать горло.

– Спасибо за науку. Я приму твои слова к сведению.

– Надеюсь, ты окажешься способной ученицей. От этого будет зависеть твоя жизнь, – сказал Камерон суровым тоном. Он считал, что совершил непростительную ошибку, позволив Софи прийти сюда. Искусство выживания в этом жестоком мире требовало непреклонности и силы, а он проявил слабость. – Софи, я подумал и пришел к выводу…

Софи не дала ему договорить.

– Не трать попусту время, Кэм. Я не пойду домой. Смирись с этим или поставь крест на своих планах. Я могу завыть громче Руфуса и, клянусь, разбужу всю округу, если ты попытаешься отделаться от меня.

– Когда ты успела стать такой вредной?

– На себя посмотри. Кто бы говорил!

Ее плащ зашуршал, и Софи достала из-под него какой-то сверток. От промасленной бумаги исходил странный запах.