Мэриан принялась судорожно поправлять шляпу: та сбилась на один бок, на другой, сползла на нос. Шляпа решительно не желала держаться на положенном месте. Эта борьба вызвала у Чада новый приступ веселья. Мэриан поняла, что сейчас закричит от досады, и до боли закусила губу.

— Я засмотрелась на вашего буффало, — буркнула она в попытках оправдаться.

— Это не мой буффало, а Рыжей, — Чад фыркнул, но удержался от дальнейшего веселья, — потому что именно Рыжая позволила ему бродить в стаде и даже дала имя. Лично я завалил бы его на мясо.

— Да, но.., разве такой урод годится в пищу? — робко полюбопытствовала Мэриан.

Мужчины дружно засмеялись.

— По-вашему, чем симпатичнее, тем вкуснее? — спросил Лонни. — Но вы правы, мэм, мясо буффало не для цивилизованного человека — чересчур грубое и жилистое. Не идет ни в какое сравнение с нежной телятинкой. Чада лучше не слушайте — не стал бы он стрелять в приблудного буффало. Мы все тут привыкли к Салли. Думаем, раз уж ей повезло прожить так долго, пусть состарится в мире и покое.

Мэриан нашла этот подход трогательным, но промолчала. Чад, чего доброго, опять нашел бы, как ее поддеть.

— Кстати, а что здесь делает мисс Лейтон? — тем временем спросил он у Лонни.

— Хотела повидать Рыжую. Она уже вернулась?

— Нет еще. Знаешь ведь, какая она — пока не разыщет, не отступится. Ты вроде как должен ей помогать.

Испытующий взгляд заставил Лонни сконфузиться.

— Понимаешь, в речке заплескалась выдра, а лошадь у меня чересчур пугливая. Промок насквозь, пришлось заехать на ранчо переодеться. Считай, что меня уже нет.

Лонни как ветром сдуло, и Мэриан оказалась наедине с Чадом. Не то чтобы совсем наедине: тут и там виднелись люди, — кто у костра, кто прямо среди стада, но они были так далеко, что не могли их слышать. Чтобы не сболтнуть от смущения какую-нибудь глупость, Мэриан решила завести серьезный разговор:

— Чем это все они заняты?

— Кто чем. Вон там ребята клеймят молодняк.

— А можно посмотреть?

— Если вы не против вони.

Мэриан непроизвольно сморщила нос. Ничего не зная о скотоводстве, она никак не связывала клеймо на коровьем боку с запахом паленой шерсти и мяса.

— Пожалуй, против, — призналась она. — Лучше мне вернуться на ранчо, все равно тетя Рыжая где-то бродит. Вот только ваш повар еще не появился, а я должна была уехать с ним.

— Не появлялся? Да он уже отправился назад! Сегодня Карл развозит по округе свежий творог, поэтому наспех разогрел нам котелок чили и отбыл восвояси.

— Да, но… — Мэриан сдвинула брови и посмотрела в направлении ранчо, — как же я доберусь? Впрочем, тут недалеко. Дойду пешком.

— Вот как? — Чад насмешливо приподнял черную бровь. — Значит, предпочитаете пешую прогулку, лишь бы не просить меня о помощи?

С губ Мэриан чуть не сорвалось «разумеется!», но она вовремя придержала язык, сообразив, что тем самым поставит в неловкое положение и себя, и Чада. Но и согласиться было невозможно. К счастью, у нее имелся благовидный предлог для отказа.

— Я никак не могу снова сесть на лошадь после того, что случилось!

— Вот оно что. — Он улыбнулся, смягчаясь. — Одно дело ездить верхом по-мужски, ногами сжимая лошади бока, и совсем другое — сидеть, свесив ноги на одну сторону, и к тому же на крупе. Вы свалились потому, что так никто не ездит. Но речь не об этом. Наилучший способ избавиться от страха перед верховой ездой — это сейчас же, немедленно снова сесть в седло. Я посажу вас на холку перед собой. Окажетесь как бы в клетке из рук и просто не сможете свалиться.

Не успела Мэриан ужаснуться такой перспективе, как Чад вскочил в седло и наклонился к ней, протягивая руку. Несколько мгновений она стояла столбом, кусая губу и глядя на руку, как на готовую ужалить змею. Приняв ее, она окажется во власти величайшего в своей жизни искушения, отвергнув, будет вынуждена брести домой через колючий кустарник и заросли кактуса, зная, что Чад посмеивается над ней за трусость. Возможно, он даже втайне последует за ней, чтобы насладиться зрелищем. Все, что угодно, только не это!

Так Мэриан оказалась в седле, отнюдь не на лошадиной холке, а между лукой седла и Чадом, в узком пространстве, куда с трудом удалось втиснуться. То, что она ощутила, слишком волновало кровь: бедро, через которое были теперь перекинуты ее ноги, грудь, к которой она прижималась боком, руки, между которыми она была как в плену.

— Ну же, не будьте такой деревянной, — послышалось над ухом, заставив ее напрячься еще сильнее. — Я не кусаюсь!

Чад пустил лошадь в галоп. Это был аллюр, при котором движение было едва заметным. Вместо толчков и рывков Мэриан ощущала только плавное покачивание. К сожалению, оно мало отвлекало от жарких и не слишком благопристойных мыслей. Сердце отчаянно колотилось в груди, но не от страха — она знала, что при всем желании не сможет выпасть из своей живой клетки. На одну руку она опиралась спиной, другую видела, опустив взгляд, и это рождало чувство безопасности.., до тех пор, пока Чад не тряхнул поводьями, понукая лошадь. Мимолетное прикосновение к вершинкам грудей заставило соски налиться. Зная, что это ненамеренно, Мэриан удержалась от взгляда через плечо, но не от конвульсивного глотательного движения. По крайней мере она не ахнула и не выдала себя.

— Как вам нравится в здешних местах? — спросил Чад тоном легкой беседы.

— Очень! — воскликнула она, хватаясь за предлог отвлечься. — Здесь чудесно. По правде сказать, я привыкла к местному ландшафту уже во время поездки. Красивые места.

— Неужели?

В голосе Чада прозвучало откровенное недоверие, и неудивительно, ведь он успел наслушаться жалоб Аманды, которой Техас с его равнинами не понравился с первого взгляда. Должно быть, он решил, что Мэриан из вежливости нахваливает его родину.

— Честное слово! — заверила она. — Здесь и люди как-то дружелюбнее.., в смысле.., я не имею в виду тех, кто вне закона. А пейзажи так хороши, что просятся на холст. Простор и воля — вот как я назвала бы Техас. Но больше всего мне понравились закаты. Дух захватывает от красоты!

— Что ж, верю, — сказал Чад с благодушным смешком. — А как насчет Рыжей? По душе она вам?

— Еще бы! Она в точности такая, как вы и говорили. Я прожила у нее в доме один день, но чувствую себя, словно здесь и родилась.

За разговором Мэриан не заметила, как оказалась на ранчо. И все бы хорошо, но вместо того чтобы спешиться первым и помочь ей, Чад опустил ее на землю прямо с седла, невзначай скользнув при этом ладонями по груди. Грудь снова налилась, натягивая лиф платья, — туго, до сладкой боли, и ощущение это бесстыдно отдалось между ног.

Чад что-то сказал, обращаясь к ней. Пришлось собраться с мыслями.

— Что?..

— В этой шляпе у вас на редкость глупый вид.