Все выпили, с удивлением поглядывая на Настю, никто не ожидал, что она способна на такое. Потом Антонина и Максим Викторович ушли спать. А Дима с Настей, все сидели, потягивая виски. Но тут Настю осенило:

– Дима, мы должны немедленно ехать! – возбуждённо воскликнула Настя. – Собирайся.

– Куда? Ты часом не заболела Насть? Ну, куда ехать посреди ночи?

– Я знаю куда, завтра может быть поздно, он может позвонить кому-нибудь и деньги перепрячут.

– Какие деньги? – удивился Дима.

– Доллары, которые лежат под кустом шиповника, туда их Смирнов запрятал.

– Ах, он жук! Я так и думал, что не последнее он нам отдал, уж больно спокоен был. Такие как он, всегда деньги держат в разных местах. Ну, ты молодец, как же ты его расколола?

– Он принял меня за маму, испугался очень.

– Понятно, ладно поехали.

Они поехали вдвоём, охрану Дима брать не стал. На даче Смирнова всё было тихо, Дима перепрыгнул через забор, опыт у него уже был и открыл Насте калитку. Лопату они предусмотрительно прихватили из дому. Диме пришлось обкопать чуть ли не весь куст, пока он не наткнулся на деньги. Доллары лежали в стеклянной трёхлитровой банке.

– Надо по-быстрому сматываться, скоро рассвет, – прошептала Настя.

– Поехали.

Вскоре они сидели дома, на диване и пересчитывали свалившееся богатство. Их оказалось ровно триста тысяч. Дима убрал их в сейф.

– Эти деньги только твои Настя, ты вольна распоряжаться ими по своему усмотрению.

– Пусть пока лежат, вот найду маму, и мы с ней решим, куда их использовать. У нас ещё один синенький гусь – Молчанов.

– Как быстро ты превращаешься из скромной монашки в акулу,– покачал головой Дима.

– Это плохо?

– Да нет, сейчас в наше время, лучше быть акулой, чем пескарём, которого может сожрать каждый. Пошли спать, а то уже рассвет.

Лёжа в постели, Дима подумал, как быстро Настя схватывает их волчьи законы. «Чёртова жизнь», – подумал он засыпая. Проснувшись, Дима позвонил в больницу узнать, как самочувствие Смирнова, ему ответили, что всё в порядке, все зашили, состояние удовлетворительное. Затем Дима, послал своих ребят, подбросить Молчанову бумаги. Судьба Смирнова была решена. К обеду выползла сонная Настя, вяло поковырявшись в тарелке, она спросила:

– Дим, а можно мне на твоём Огоньке прокатиться?

– На Огоньке нельзя, на нём никто не может ездить кроме меня, но можно на Луне, она кобыла спокойная. Хочешь?

– Нет, спасибо. – Ответила, сразу потерявшая интерес Настя.

После обеда, Дима, чувствуя себя усталым, пошёл в комнату и прилёг, наверно, он задремал, потому что не услышал, как зовёт его Антонина. Он проснулся, когда она стала тормошить его:

– Дима вставай скорей!

– Что случилось? – подпрыгнул тот.

– Настя Огонька взяла.

Не дослушав, Дима выскочил из дома, ну, Настя, вот дурная, убьёт ведь. Забежав за угол, увидел, как по аллее, галопом мчится Настя, волосы развеваются за спиной, глаз не оторвать. Охрана, высыпав из будки, восхищённо наблюдала за девушкой. Поравнявшись с Димой, она осадила Огонька:

– Дим, ты не бойся, мы с ним подружились.

И толкнув пятками коня, ускакала прочь. «Вот, бестия, – подумал он, – даже седло не одела». Подошёл к будке охраны:

– А вы чего уставились? – рявкнул он, – делать больше нечего?

Все быстро испарились. А Дима пошёл к дому, размышляя как удержать Настю, он боялся, что она скоро уйдёт от него. А он уже не представлял, как будет жить без неё. С того момента, как он увидел её, он прекратил свои похождения, и перестал замечать других девушек, Настя совершенно околдовала его. Если бы Настя ответила на его любовь, он бы завязал к чёртовой матери, открыл бы своё дело, он уже давно чувствовал, что надо выходить на новый уровень, и жили бы они, растили детей.

Размечтался, одёрнул он себя, но он все равно будет добиваться её любви, он не отступится. Когда Настя, накатавшись, с сияющими глазами, явилась домой, Дима уже успокоился и, показав ей на диван рядом с собой, сказал:

– Я, конечно, уже не удивляюсь, тому, что ты подружилась с Огоньком, но, по крайней мере, ты могла, поставить меня в известность об этом?

– Димочка, ну не ругайся, я хотела сделать тебе сюрприз,– заюлила Настя.

– И ты его сделала. Я чуть с ума не сошёл, когда увидел тебя верхом, кстати, а почему ты не воспользовалась седлом?

– Мне без седла больше нравится, так лучше чувствуешь коня.

– И где же ты этому научилась? – Каждое лето, я проводила в поселении, там у меня был друг, конюх Михаил, правда ещё до школы, меня сильно наказали и на целых три года изолировали от него.

– И за что, тебя наказали?

– Понимаешь, я очень любила читать, научилась рано, а читать было нечего. Ну что, за книги там были? Евангелие, Ветхий и Новый завет и всё, я знала их наизусть. Я даже думала, что других книг и не существует вовсе. А как-то раз, я сказала об этом конюху, он привёл меня на чердак и представляешь, там стоял целый сундук книг. Какое это было счастье для меня. Я до сих пор не знаю, как эти книги, там оказались. Там были книги Дюма, Жюль Верна, Фенимора Купера, Майн Рида и многие другие. Из этих книг, я узнала, что есть другая жизнь. И я научилась мечтать.

В мечтах я участвовала в головокружительных приключениях, совершала подвиги и была нужной. Понимаешь, Дим, самое страшное, когда ты никому не нужен. Если бы не сестра Анна, которая иногда уделяла мне внимание, я бы сошла с ума или сбежала, куда глаза глядят. Дима в ужасе слушал девушку, да жизнь у неё была, не позавидуешь. Сейчас, когда Настя приоткрылась перед ним, он стал лучше её понимать. Господи, ведь у неё не было никаких радостей, только книги и кони, и то изредка.

– Так тебя за что наказали? Я не понял.

– За книги, оказывается, они учат плохому, они учат думать, а это нежелательно. Думать за тебя должен батюшка, а ты чем меньше знаешь, тем легче управлять тобой, вот и вся психология.

– Откуда ты всё знаешь? – удивился Дима. – Как ты смогла в таких условиях, вообще иметь какие-то знания?

– Я научилась лукавить, грех это, конечно, но дело стоило того.

Дима удивлённо покачал головой, оказывается девушка, не так проста, как кажется, каждый день, он открывал в ней новые качества и все более преклонялся перед нею.

– Ладно, хватит о грустном, какие у тебя планы на сегодня? – спросил он.

– Я хотела узнать, как там этот, раненый?

– Тебе лучше о нём не думать, его участь уже решена. Мы подбросили бумаги Молчанову, пусть теперь дружки сами разбираются.

– Да. – Кивнула она. – Нам не нужно марать об него руки. А я хотела попросить тебя, можно пригласить сюда Вику, я боюсь за неё.