налаженную обстановку, где все шло хорошо и не требовало от него административных усилий, Бах прекрасно работал и со всеми был в мире. Если же все было не очень хорошо и нужно было что-то организовывать и исправлять, у Баха опускались руки, он начинал злиться, поступал порой необдуманно и резко и, бывало, только портил дело. А вдобавок и отношения с коллегами.

Герцог все это видел и ровно поэтому не дал Иоганну Себастьяну должности, которая в значительной степени требовала именно административных способностей. Здесь, как мне кажется, и лежит корень конфликтов Баха с его начальством, а вовсе не потому он конфликтовал, что был гордец и революционер. Бах был вполне человеком своей эпохи, принимая существующую иерархию в обществе как данность, и совершенно искренне, без всяких задних мыслей, оказывал должное почитание сановитым особам. Нельзя сказать, что у него был какой-то склочный характер, вовсе нет. Иоганн Себастьян был человеком радушным, склонным поддерживать людей и помогать им, был очень честным, справедливым, прямым и недипломатичным, несомненно, с высокой профессиональной самооценкой, весьма строгим в своем деле, порой упрямым, но ни в коем случае не склочным. Конфликтные же отношения с начальством происходили от желания избавиться от административной обузы, которую он не был способен нести, но которой требовали его должности. Отсюда, как самозащита, как некое замещение, говоря языком современной психологии, и рождалось строптивое и порой даже безрассудное противление начальству. Этим Бах подсознательно компенсировал недостаток своих административных талантов. Это видно из того, что конфликтовал Бах вовсе не со всеми и никак не из принципа. И в Кётене, и в первый период жизни в Лейпциге, о чем речь впереди, он прекрасно ладил со своими работодателями, именно потому, что все текло как по маслу. Когда же течение «по маслу» прекращалось, тогда начинались склоки.

Итак, в результате обиды отношения с герцогом все более и более ухудшались. К 1717 году желание Баха покинуть Веймар возросло до крайней степени. К тому времени к композитору уже давно проявлял большой интерес – и музыкальный, и, даже можно сказать, уважительно-дружеский, – один из самых образованных, умных и замечательных правителей тогдашней Германии – князь Ангальт-Кётенский Леопольд. Князь долго зазывал Баха к себе. Бах колебался. Главной причиной колебаний было то, что Леопольд был реформатом, кальвинистом, а кальвинизм никакой церковной музыки не допускает, и поэтому работа Баха при Кётенском дворе ограничилась бы только придворной и камерной музыкой. Но в конце концов Бах пошел на то, чтобы лишить себя этой важнейшей для него сферы деятельности, лишь бы вырваться из ненавистного Веймара.

Пятого августа 1717 года Бах принял назначение на должность придворного капельмейстера Ангальт-Кётенского княжества. Контракт был подписан за спиной Веймарского герцога, формально он был незаконным, потому что Бах не получил отставки со своей предыдущей должности. Когда герцог узнал об этом, он страшно разгневался и отставки Баху не дал. Бах стал подавать герцогу прошение за прошением, герцог злился и, наконец, 6 ноября повелел наложить на Баха арест. Во всяких уже не раз упоминавшихся мной популярных биографиях этот момент обставляется с большой эмоциональностью. Описывается, как Бах ввергается в сырую, мрачную, тоскливую темницу, где сидит месяцы и, почти что как Ленин, пишет симпатическими чернилами, которые ему тайно приносит в хлебе супруга, свою органную книжечку. На самом же деле, арест означал, что Баху, под угрозой уголовного преследования, запрещалось покидать пределы города, т. е. это был как бы домашний арест. Наконец, герцог, то ли по просьбе Ангальт-Кётенского князя Леопольда, то ли принимая во внимание известность Баха, дал ему отставку. Соответствующий документ гласит: «2 декабря 1717 года вместе с изъявлением немилости ему через придворного секретаря дана была отставка, с одновременным освобождением из-под ареста». Борьба закончилась, Бах переехал в Кётен.

Каков же итог девяти лет пребывания Баха в Веймаре? Это и окончательное становление Баха как личности, со всей духовной высотой и, одновременно, сложностями его характера, это и счастливая семейная жизнь, это и приобретение всегерманской славы как органиста и исполнителя на клавире. Но главное, конечно, это достижение творческого совершенства в написании большого количества кантат, органной и клавирной музыки. В Веймаре Бах усердно занимался изучением музыки итальянских и французских композиторов, в частности Антонио Вивальди. В результате этого вбирания в себя всей музыкальной культуры эпохи стиль Баха приобрел некий универсальный общеевропейский характер.

В заключение сегодняшней лекции я хочу показать вам, каким духовным наполнением стали отличаться у Баха и формально не имеющие отношения к церковной музыке жанры. Здесь я бы обратил ваше внимание на органные трио-сонаты. Тут нужно сделать отступление и сказать о символике голосов, которые в творчестве Баха стали очень яркими. Я не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что на языке полифонических особенностей его музыкального письма два голоса символически являют нам общение души со Христом, три голоса отсылают нас к тайне Святой Троицы, четырехголосие, соответственно, – синергия Божественного и человеческого, человек и Бог, в Троице славимый. Органные сонаты как нельзя лучше иллюстрируют это. Три самостоятельных голоса, живущие каждый своей полноценной жизнью, сплетаются в удивительную гармонию, которая как неким отблеском отображает невыразимую словом тайну Святой Троицы – и личного бытия каждого лица Ее, и их единосущие и связующую их любовь. Эстетически совершенное выражение таких предельных идей стало характерной особенностью творчества Баха. Послушаем адажио из 4-й трио-сонаты.

Это было адажио из 4-й трио-сонаты. Поистине, гармония, становящаяся любовью. На этом мы сегодня закончим, а в следующий раз будем говорить о кётенском периоде жизни Баха и о местах его службы после переселения в Лейпциг.

Лекция 12

Иоганн Себастьян Бах. Часть 5

В прошлый раз мы с вами остановились на описании драматического отъезда Иоганна Себастьяна Баха из Веймара, где композитор прослужил девять лет. Бах поступил на службу к Ангальт-Кётенскому князю Леопольду на почетную должность придворного капельмейстера и переехал в Кётен в декабре 1717 года. После тяжелых, дошедших даже до прямого конфликта отношений с Веймарским герцогом Вильгельмом Эрнстом, Бах в Кётене отдыхал душой. Князь Леопольд был молод (он не достиг еще 25 лет), хорошо образован, очень любил музыку, играл на скрипке и пел. Князь гордился своим капельмейстером, ценил и любил его и предоставил ему режим наибольшего благоприятствования, не связывая его никакими особыми обстоятельствами, за исключением того, что брал его с собой во все свои поездки. Бах отвечал князю Леопольду взаимностью, так что между композитором и князем возникла вполне сердечная дружба, разумеется, насколько это