Рафаэль:

— Марта, откуда эти фотки на нашем сайте?!

Марта:

— Я не знаю.

Писюшка шмыгнула носом.

Рафаэль:

— А ты чего, ревела что ли? Он выключил компьютер, обратил внимание на мятую блузку Марты. Только наша удивительная щетка-отпариватель Steam Brush. Вы можете гладить одежду прямо на себе!

Марта:

— Да… Я вас любила…

Под ее рабочим столом стояли, надломившись, бесформенные зимние сапоги. Под ними набралась лужица из грязной жижи.

Рафаэль:

— Ой, только давай не сейчас!.. Как ты думаешь, кто это мог сделать? Впрочем, я сам догадываюсь: Славик с Зазой. Вот гондоны!

Марта:

— Они давно хвастались, что имеют на вас какой-то компромат…

Рафаэль:

— Хм, понятно… Знаешь чего? Перепиши всех, кто здесь только что находился, и принеси мне список. Сейчас же! Да, и позвони Геннадию: пусть немедленно заблокирует наш сайт.

Марта:

— Неужели вы всех их уволите?! Все равно вся страна уже видела…

Рафаэль:

— А что мне прикажешь делать? Премии им раздать в размере двойного оклада? ©А со страной я разберусь!

Марта:

— А я? Я ведь тоже видела?

Рафаэль:

— Для тебя я сделаю исключение.

Марта:

— Хорошо.

Секретарша потянулась за листом бумаги.

Рафаэль:

— Срочно позови мне Ксению Борисовскую. В какой она смене?

«Гусеница» удивленно на меня посмотрела.

Марта:

— Рафаэль Михайлович, вы разве не знаете? Она уволилась две недели назад. Вы же сами подписывали ее заявление.

Рафаэль:

— Я подписывал?.. Ну да, подписывал… И убери свои чертовы сапоги из-под стола! Сколько можно говорить?!

В своем кабинете Рафаэль сорвал с шеи галстук «Kenzo Takada» (7’200 рублей.) и швырнул его на стол. Так вышло, что после поездки в Доминиканскую Республику он ни разу не видел Ксюшу, разве что однажды, издалека, на третьем этаже ТЦ «Метрополис». Телефонистка то работала в ночную смену, то простужалась, да и сам Белозёров, захлебывающийся жизнью, редко заходил в операторскую. Конечно, неудобно как-то получилось, Рафаэль ни разу не пригласил девушку на свидание, даже ни разу не позвонил, а ведь мечтал заказывать ей охапки цветов в «Бизнес-букете», водить по всяким там ресторанам и тусовочным притонам, хотел снять ей уютную хибарку на «Соколе» с ванной джакузи и время от времени проводить с ней горячие ночи. С одной стороны, обычное Белозёровское кидалово — наиграться с женщиной, взять от нее все самое лучшее, а потом неожиданно бросить на произвол судьбы и переметнуться к другой; но ему с Ксюшей было так классно и так желанно, что сейчас впервые в жизни он испытывал нечто вроде угрызений совести.

Она уволилась две недели назад? Он даже этого не заметил! Закрутился, погряз в проблемах? «ДиЕТПЛАСТ», разборки, бухалово, беременная жена и прочее? Чушь! ©Мы завсегда оправдаем в своих глазах собственные нечистоплотные поступки. Каким же нужно быть гнидой и моральным уродом, чтобы разбить розовое сердечко бедной девочки! Каким же нужно быть близоруким чмом, чтобы дать упорхнуть из рук собственному счастью! Марина? Да пошла она в жопу! Ее нет в природе, она — идеалистический миф, навязчивая мысль пациента «Кащенко». Дожидаться ее — все равно что лететь на аэроплане братьев Вуазен к Марсу или желать материализовать галлюцинацию хорошего кокаинового дозняка. Зато есть Ксюша — живая, взаправдашняя, состоящая из атомов, молекул, — и есть ее глаза, в которых отражаются доминиканские звезды, улыбка, наделенная прелестью самых восхитительных садов, юная кожа с запахом океана, милые ступни в белом гаитянском песке, в конце концов, ее восторженная страсть и искренняя любовь…

Рафаэль подошел к окну, раздвинул жалюзи. Ему открылся городской пейзаж — то был чахлый, зашореный, безнадежный серо-зимний мирок, в котором он однажды прописался за $750 и от которого ему давно хотелось блевать. Шел зимний дождь, напротив, на стене жилого дома повис на веревке рабочий-верхолаз и прокрашивал стыки между бетонными блоками.

Белозёров вернулся за стол и схватил коммуникатор. Он нашел телефон Ксюши, но палец завис над кнопкой — требовалось тщательно подобрать первые слова. Она его простит, точно простит. Он сейчас выдумает что-нибудь невероятное… Но сначала надо сходить отлить…

Телефон затрясся в руке, словно от страха. Это был «входящий», и звонил г. Миронов.

Миронов:

— БЕЛАЗЁРАВ! Все, ты труп! А я ведь тебя предупреждал! Еще Пауло Коэльо (1947 покуда живой) сказал, что предательство — это удар, которого не ждешь!

— Неужели? — огрызнулся Рафаэль, чувствуя, что, наверное, впервые в жизни почему-то совершенно не боится телемафиози. — А вот Уильям Шекспир (1564–1616) считает, что, увлекшись ревнивой подозрительностью, можно оскорбить и совершенно невинного человека.

Миронов судорожно рассмеялся ему в ухо, примерно теми же отвратительными звуками, которые издают, когда задыхаются.

— Ты хочешь сказать, что у вас с Лаймой ничего не было? Ты хочешь сказать, что фотографии, которые у меня сейчас на столе, подделка?

— Какие фотографии? — растерялся Белозёров.

Миронов:

— Ты вообще у нас, Белозёров, прямо порнозвезда. Тебе надо на Рен-ТВ, в ночной эфир. С утра прихожу на работу — мне показывают в Интернете порнуху на пляже с твоим участием. Через полчаса приносят эти снимки. Где ты с Лаймой. В отеле, что ли, каком-то.

Рафаэль:

— Я с Лаймой?! Бред!

Белозёров почувствовал настойчивую резь в районе мочевого пузыря.

Миронов:

— Я тоже поначалу решил: не может быть. Но, видишь ли, здесь все подробно, в деталях. И Лайма, и твой поганый херок у нее в зубах. А знаешь, что самое интересное? Я эти фотки не заказывал, мне их заказным письмом прислали. Понятия не имею, кто за всем этим стоит…

Рафаэль опять вернулся к окну, только на этот раз ничего за ним не увидел, кроме расплывчатого грязного пятна. Он распахнул его и глотнул порцию насыщенного влажной тухлецой воздуха.

— Она сама. Я не хотел. Она меня шантажировала, — промямлил он, с трудом складывая звуки в слова.

Миронов:

— Ты что, маленький мальчик, что ли?! Короче, Белозёров, я снял твои ролики с эфира. И «ДиЕТПЛАСТ» тоже. Тем более что на него телега пришла из Антимонопольного. Ты в курсе?