в связи с «восстанием амиров», которое произошло после его смерти[153]. Возможно, Рашид ад-Дин имел лучший доступ к сведениям о роли женщин в политических событиях Государства Хулагуидов, чем те персидские историки, которые последовали за ним. Однако, как мы увидим в главах 4 и 5, экономические и религиозные преобразования, безусловно, изменили ключевую роль женщин на политической арене Государства Хулагуидов с конца XIII века и далее. Несмотря на недавно возникшие споры вокруг обоснованности утверждения об «упадке» Монгольской империи [Morgan 2009: 1–11; Melville 2006а], в эпоху Абу Саида (пр. 1317–1335) намечаются сдвиги в структуре управления государством, утверждается абакаидская ветвь наследования, которая ограничивала политическое влияние членов двора (включая женщин) на государственные дела.

После смерти Олджейту в 1316 году на трон был возведен его старший сын, Абу Саид, и, что само по себе было новым событием для ильханата, это не встретило никакой оппозиции [Ward 1983: 618–619]. Он родился в 1305 году, и когда его провозгласили правителем, ему было всего одиннадцать лет. Молодость нового ильхана Абу Саида вызвала вакуум власти, подобный тому, который возник после смерти Угедэй-хана в 1241 году и Гуюк-хана в 1248 году, или даже после смерти Кара-Хулагу из Чагатайского ханства в 1252 году. Как мы видели в главе 2, во всех этих трех случаях женщины брали на себя управление царством в качестве регентш своих сыновей. Однако, несмотря на аналогичную ситуацию, женское регентство не было принято в Государстве Хулагуидов, несмотря на то что мать молодого царя была не только жива, но и сама являлась благородным потомком Хулагу[154]. Вместо нее регентом был выбран амир Чопан, сын Тодан-бахадура из народа сулдусов, который сделал стремительную карьеру, поддерживая сначала Гайхату, затем Байду, но в конце концов отказался от последнего, чтобы объединиться с Газан-ханом [Melville 2006а]. Выборы амира Чопана, похоже, были организованы напрямую Олджейту [Kirmani 1957: 6], но его легитимность также в некоторой степени основывалась на его браке с двумя дочерьми покойного ильхана[155]. Он получил титул амир алъ-умара (главный амир, или главнокомандующий армией) и все чаще брал на себя управление государством, что вызывало неприятие у других принцев при дворе[156]. Только около 1325 года ильхан, которому уже исполнилось двадцать лет, начал оспаривать власть Чопана, и именно женщина послужила толчком для последующего конфликта[157].

Багдад-хатун была дочерью эмира Чопана, и Абу Саид безумно влюбился в нее. Поскольку дочь Чопана уже была замужем, амир аль-умара изначально был против любого нового союза, что дало ильхану основание сместить Чопана и преследовать его сыновей[158]. После того как амир был разбит и убит, Абу Саид женился на Багдад-хатун, которая, как считается, с тех пор получила на него значительное влияние [Melville 2006а: 29]. Этот период в истории Ирана характеризуется постоянным чередованием при дворе альянсов и предательств, в которых эти женщины играли видную роль [Gilli-Elewy 2012]. Однако их политическая деятельность, как она представлена в доступных источниках, похоже, ограничивалась только двором, и роль женщин в этот период сводилась к организации заговоров с целью устранения различных членов правящего семейства с целью обеспечения своих личных или семейных интересов. Если доверять послеиль-ханидским источникам, описывающим ее жизнь, Багдад-хатун была королевой-консортом Ирана, постоянно устраивавшей интриги, чтобы манипулировать своим мужем в интересах остальных членов семьи Чопан. Около 1330 года вместе со своим бывшим мужем шейхом Хасаном она была отдана под суд, по обвинению в организации заговора с целью убийства Абу Саида [Bayani 1936:108; 1971:142]. Вначале ильхан поверил обвинению, но ее жизнь была спасена благодаря вмешательству ее матери Курдуджин-беки-хатун. Помимо матери Багдад-хатун и вдовы амира Чопана, Курдуджин-беки была теткой самого ильхана, что, безусловно, объясняло его благосклонность к ней [Melville 2006b: 24][159]. Была создана комиссия для расследования этого вопроса, и в конечном итоге оба обвиняемых были оправданы. Этот инцидент, похоже, усилил роль Багдад-хатун при дворе таким образом, что «двое влюбленных вместе управляли делами королевства так, что затмили любое другое влияние [в правительстве]» [Bayani 1936: 108; 1971: 142][160].

Похоже, что правящей семье удалось смягчить внутреннюю смуту, которую переживал монгольский Иран в третьем и четвертом десятилетиях XIV века. Как отмечает Мустафи в своей истории, «после того как брак [между Багдад-хатун и Абу Саидом] был торжественно оформлен и все было сделано правильно, главная из принцесс заняла свое место рядом с шахом, и в результате царство и государь стали великими. Благодаря судьбе знаменитые чопаны смогли вновь услужить ему [султану]» [Ward 1983: 666].

Однако смерть Абу Саида 13 раби II 736 (30 ноября 1335) года [Bayani 1936: 110; 1971: 144] ознаменовала начало новой борьбы за престолонаследие, которая в итоге привела к прекращению ветви Хулагу в Иране. Борьба за Государство Хулагуидов велась между различными фракциями, такими как чопаниды, которые представляли бюрократическую и более «персианизированную» ветвь монгольской элиты, и другими промонгольскими нойонами (военачальниками), которые поддерживали более традиционное монгольское государственное устройство [Aubin 1995: 85]. Разногласия по поводу престолонаследия привели к глубокому кризису, в котором на карту было поставлено политическое единство государства. Нойоны обвинили Багдад-хатун в отравлении Абу Саида и в предательстве, предположив (скорее всего, ложно), что она связалась с ханом Узбеком, правителем Золотой Орды, чтобы организовать вторжение в Государство Хулагуидов [Bayani 1936: 112–113; 1971: 146][161]. В то время как Багдад-хатун представляла интересы чопанидов, Арпа-хан стал альтернативным кандидатом для нойонов, и одним из первых его действий после прихода к власти стал указ о казни Багдад-хатун по вышеуказанным обвинениям[162]. Войска Золотой Орды вторглась в Северный Иран, и Арпа увидел свой шанс узаконить право на правление, несмотря на то что не был прямым потомком Хулагу. Хотя он разбил войска Узбека, этого, похоже, было недостаточно, чтобы претендовать на престол, и ему, чтобы представить себя законным правителем Ирана, пришлось жениться на Сати-бек, сестре Абу Саида и вдове Чопана [Bayani 1936: 113; 1971: 147; Muhaddith 1984: 299][163].

Но, несмотря на женитьбу и военные победы, положение Арпы все еще не было упрочнено. Монгольский обычай избирать монарха из числа членов ханской семьи канул в Лету, а прямая родственная связь с основателем династии по линии его сына Абаки долгое время была главным критерием легитимации нового правителя в глазах многих представителей хулагуидекой элиты. Судя по всему, существовало большое внутреннее противодействие «монгольским» манерам Арпы, и визири различных регионов оспаривали его право на правление. Правитель Багдада Али-падишах и дядя Абу Саида по материнской линии выдвинули альтернативного ильхана