Легкое движение воздуха сменилось резким порывистым ветром, который придавал силы бурлящей воде, собирал ее в мощные волны и швырял на Алису. Его свист был похож на бешеный хохот. Ветер словно смеялся над отчаянными попытками девушки вытащить из воды опутанное водорослями тело.

Дрожащие от холода пальцы на немеющих руках соскальзывали с одежды, покрытой слоем склизкой тины, мертвое тело вслед за гонимой ветром водой норовило отплыть от берега.

— Мама!

Ветер унес отчаянный крик Алисы в поле.

Нет, уже не дотянуться… Слишком далеко… Вода отнесла тело матери от берега, и теперь вряд ли удастся ухватиться за него.

«Помни, малышка, не всегда можно верить тому, что видишь…»

Алиса снова вспомнила слова отца, услышанные когда-то давным-давно, еще в детстве.

«…Правда не всегда лежит на поверхности».

Казалось, отец был рядом, разговаривал с ней, как и тогда на берегу канала, и от его мягкого спокойного голоса страхи улетали прочь.

«Правда не всегда лежит на поверхности…»

Отец подсказывал дочери, что надо делать. Каким-то образом он говорил ей, что не нужно бояться.

«Помоги, — прошептала она. — Папа, помоги мне!»

В ту же секунду ветер стих. Легкое, как дыхание, дуновение подхватило качающееся на воде тело, и оно приблизилось к берегу, так что Алиса смогла дотянуться до него кончиками пальцев.

Он не нашел ее! Марлоу Банкрофт угрюмо смотрел на потухший камин. Оказалось, что разыскать эту сучку не так-то просто! Когда ему не удалось перехватить ее на дороге, он объездил полгорода, но даже следа этой девки не увидел… Куда же подалась эта грязная шлюха? Где бы она ни пряталась, ее нужно найти во что бы то ни стало. Она представляет собой угрозу, проблему, от которой он должен избавиться любой ценой. И он это сделает. Мертвая ничего никому не расскажет, а подозрения… Кто осмелится обвинять в чем-то хозяина Банкрофт-холла?

Она пришла в его дом, разговаривала с его матерью, которая, вполне возможно, поинтересовалась, где девчонка живет… Но если он спросит о ней леди Амелию, то наверняка вызовет у нее подозрения, а ему это ни к чему. Однако девчонку все равно нужно убрать, прежде чем она успеет подпортить ему жизнь. К сожалению, она не единственная, кого ему следует опасаться. Есть еще одна особа, из-за которой он, Марлоу Банкрофт, наверняка лишится доброго имени. Именно она может рассказать о нем такое, что двери в общество для него закроются навсегда.

Рука, покоящаяся на каменном камине, сжалась в кулак. Итак, разобраться предстоит с обеими. Он уже обговорил ситуацию с Линделлом, и их мнения совпали. Со всем этим пора кончать… Раз и навсегда. Заплатить кому-нибудь, чтобы не пачкаться самому? Линделл посоветовал не делать этого. Убийца мог пойти на шантаж. «Нет, — сказал Линделл, — в таком деле, как это, нужно обойтись без посредников. Чем меньше людей участвует, тем лучше». Другими словами…

Стиснутый кулак несколько раз с силой опустился на холодную каминную полку.

…Другими словами, Марлоу Банкрофт должен все сделать сам.

Амелия Банкрофт сидела в своей комнате и смотрела на мужчину, который, повернувшись к ней спиной, стоял у богато украшенного мраморного камина. Как же он был похож на человека, который забрал ее из Уитчерч-эбби, где она жила, не зная ни забот, ни печали. Он привез молодую жену сюда, в Вензбери, где шахты и все вокруг них покрыто черными струпьями отходов добычи угля, а жалкие, жмущиеся друг к другу домишки практически полностью окутаны густым дымом, валящим из многочисленных труб металлургических заводов.

Уитчерч-эбби! К горлу подступил комок, когда она вспомнила прекрасный уединенный старый дом, в котором когда-то жила; раздолье природы вокруг; чистое небо, никогда не темнеющее от заводского дыма. Но только этот дом — не Эбби, а мужчина у камина — не Сол. Это был ее сын Марлоу.

Как же они, отец и сын, были похожи! Леди Амелия окинула взглядом высокую фигуру. Те же темные волосы, тот же оттенок серых глаз, плечи еще не такие широкие, но фигура крепкая, отцовская. Однако, несмотря на внешнее сходство, они были совсем разными. Амелия никогда не любила Сола, но уважала его за силу, целеустремленность, твердый характер — в общем, за все те качества, которых был напрочь лишен их сын.

Марлоу был полной противоположностью отца; он вел беспутную жизнь, и все, что ему было нужно, — это азартные игры и удовлетворение собственных желаний. Даже сейчас это было видно по его лицу: во взгляде — обычное пренебрежение к честности и искренности, а также полное отсутствие интереса к кому-либо, кроме самого себя. Из-за недостойного поведения сына у Сола не было возможности почувствовать отцовскую гордость.

Солу нелегко было осознавать, что его сын — игрок и лжец, но, когда Марлоу превратился в насильника и убийцу, он уже не смог этого вынести. Удар оказался слишком сильным. Однако даже тогда он продолжал покрывать его, делая все, чтобы сын избежал суда, и тем самым спасая супругу и их семью от унижения. Сол был вынужден пойти на убийство, защитить от позора имя Банкрофтов. Но осознание того, что ты лишил жизни человека, каждодневные мысли о собственном грехе подточили Сола изнутри, лишили его былой гордости и самоуважения. Стыд и чувство вины, соединившись, превратились в яд для его души, язву, которая постепенно забрала жизнь.

Амелия проглотила комок в горле, чтобы не думать больше о прошлом. Сол пожертвовал всем… И ради чего? Ради того, чтобы сын продолжал вести разгульную жизнь, разбрасывать на ветер состояние, которое его отец нажил усердным каждодневным трудом? Марлоу привык брать все, но не отдавал ничего. А она… Что она дала Солу? Ни тепла, ни понимания, ни любви… Она тоже брала, не давая ничего взамен. Так есть ли у нее право обвинять сына, если она сама в равной степени виновата во лжи? Даже сейчас она старалась подыграть сыну: пригласив к себе Алису Мейбери, не задала ей вопроса, который крутился на языке с тех пор, как стало известно, что в смерти Руфь Ричардсон и ее ребенка виноват Марлоу… Она так и не спросила, знает ли об этом Иосиф Ричардсон? Часто в церкви со своей скамьи она наблюдала за ним, пытаясь понять, не догадывается ли он, не собирается ли доискиваться правды, но потом успокоилась, убедив себя, что ни один судья не станет его слушать, тем более что прошло уже немало времени. Но только стало ли от этого легче ей самой? Нет, на этот раз она обманывала саму себя. Каждый раз, встречаясь с Иосифом Ричардсоном, который, приветствуя ее, вежливо приподнимал картуз, она чувствовала, как напрягаются нервы, и отводила в сторону взгляд. Она боялась заглянуть ему в глаза! Нет, на душе спокойнее не стало, все эти годы она жила с камнем на сердце, и сейчас этот груз стал во сто крат тяжелее.

Теперь, глядя на высокую фигуру у потухшего камина, леди Амелия догадывалась, что между Марлоу и этой девушкой что-то было, что-то ужасное. Но ответит ли ей Марлоу, если она напрямую спросит его об этом?

Затянутая в тугой корсет, хозяйка Банкрофт-холла сидела неподвижно, сложив руки на коленях. Казалось, она уже слышит ответ сына, и это, как всегда, ложь. Леди Амелия тяжело вздохнула.