Ее вдруг охватило такое же чувство, как когда она прижимала к себе любимого плюшевого мишку, только во много раз сильнее.

Она медленно приближалась к нему. Он смотрел во все глаза, словно она была пришельцем из космоса. Он протянул руку… Вдруг возникло давнее воспоминание — воспоминание о том, как они были маленькими и она смотрела на него снизу вверх, точно так же, как и сейчас. Тогда все было хорошо; сейчас тоже будет хорошо.

Она взяла его за руку и пошла с ним вверх.

— Пойди найди брата, — шепнул Элли папа. Одной рукой он обнимал маму, которая не сводила глаз с гроба дяди Уильяма. Руки ее, сложенные на коленях, вздрагивали. — И скажи ему, чтобы он сейчас же шел сюда. Вот-вот начнется служба.

Элли кожей чувствовала, что Джейк здесь, точнее, где-то ближе ко входу в церковь. Она живо огляделась, подняла глаза и тихо ахнула — она увидела его: Джейк сидел на хорах с племянницей тети Александры. Элли отвернулась и с застывшим лицом уставилась в пространство. Она знала, что этим двоим мешать нельзя.

— Иди скорей, — повторил отец. — Приведи Джейка.

—Я…Э… Ну…

Появился священник. Зазвучала органная музыка. Мама вздрогнула, словно только что проснулась, и посмотрела вокруг покрасневшими усталыми глазами.

— А где Джейк? — спросила она.

Элли смотрела на родителей, безмолвно открывая рот. Она явно не знала, как поступить. Отец сурово посмотрел на нее.

— Элли, — сказал он, выразительно растягивая ее имя.

Она, вздохнув, молча качнула головой в направлении хоров. Родители взглянули туда.

— Боже мой! — выдохнула мама. — Они таки нашли друг друга. Видит бог, я этого не хотела. Я не хочу, чтобы он сидел рядом с племянницей Александры.

— Пусть хотя бы сегодня Уильям спит спокойно, — мрачно произнес папа.

Мама повернулась к алтарю, как показалось Элли, пристыженная и больше ничего не говорила.

* * *

Поднявшись наверх, они сели на скамью; его ноги уже доставали до пола, а ее еще нет.

— Я знаю про камень, — осторожно сказала Сэмми. — Про камень, из-за которого ты ненавидишь тетю Александру.

— Это не просто камень, это «Звезда Пандоры». Он принадлежал нашей семье еще с тех пор, когда в этих краях жили одни только индейцы. А тетя… твоя тетя не отдает его нам.

— Меня ты тоже ненавидишь? — спросила Саманта.

—Нет.

— Тогда почему же ты злишься?

— Потому что ты — Дьюк, а мне не должны нравиться Дьюки.

— Моя фамилия Райдер. Мой отец служит в армии, в военной полиции, он сержант Райдер, понял? Я не Дьюк.

— Дьюк. — Он грустно посмотрел на нее. — Потому что твоя мама Дьюк.

— Моя мама хорошая!

— Я не говорю, что она плохая. Просто она сестра твоей тети. А твоя тетя Дьюк.

— Тетя Александра и тебе тоже тетя, — запальчиво возразила Саманта.

— Больше уже не тетя. С тех пор как дядя Уильям… — Голос его прервался, он, нахмурившись, отвел глаза. — Послушай меня. Твоя тетя хочет, чтобы ты принадлежала ей. Она мечтает, чтобы ты жила с ней как ее дочь, потому что ты особенная, и она это понимает.

— Я вовсе не собираюсь жить с тетей Александрой. С какой стати? Мама с папой меня никуда не отпустят, да я и не хочу от них уходить. — Она посмотрела на него, желая убедиться, что он не шутит. Что за безумная мысль?

— Ты только не думай, что она тебе друг. Она — дурной человек. Она… она как паук, и, если ты попадешь в ее паутину, она высосет твою кровь, ты и моргнуть не успеешь.

— Ну, нет. Я тоже умею плести паутину. — Серьезно глядя на него, она вытащила какую-то вещь из глубокого кармана своей длинной черной юбки. — Вот, — тихо сказала она, впечатывая что-то в его ладонь. — Это тебе.

Он смотрел на странный голубой квадратик, легко уместившийся у него на ладони. В уголке было красиво, золотом, вышито «Р». Они с Элл и не умели делать такой тонкой работы, тем более когда были такие маленькие, как Саманта:

— И ты все сделала сама? — воскликнул он.

— Конечно. — Она сжала губы и надулась, словно вопрос ее оскорбил.

— Я же говорю, ты особенная. — Он осторожно опустил подарок в карман пиджака. И вдруг ниоткуда возникло название — Калифорния. Сердце дрогнуло. Ее семья переедет в Калифорнию. — Мне очень нравится. А что это такое?

— Не знаю. Но я долго над ним работала. Папа сказал, что это может служить одеялом для клопа.

Джейк сунул руку в другой карман пиджака, где постоянно держал всякие необходимые вещи — кусочки кварца и другие камни, которые помогали ему чувствовать горы, достал свой любимый пурпурно-коричневый, с серебристым отливом шероховатый камешек и протянул его ей.

— Возьми, это тоже рубин.

— Но ведь он не красный. Похож на простой камень.

— Многие рубины не красные. Я и не говорю, что это из дорогих, просто он мой любимый. — Джейк взял камешек в рот, смочил слюной и пошлифовал о рукав своего пиджака. — Смотри. — Поверхность камня замерцала таинственным светом. — В нем есть шелк.

— Глупый, шелк — это такая ткань: У мамы была шелковая блузка, и моя младшая сестра ее порвала.

— Когда рубин светится изнутри, этот свет тоже называют шелком. А иногда шелк образует звезду.

— Я не вижу здесь никакой звезды.

— Сначала надо огранить и отшлифовать камень. И потом, может быть, в этом — только самая середина звезды, такой большой, что лучи просто в нем не уместились. И свет не выходит наружу. — «Вот так и мы с тобой», — подумал он, но сказать о своих чувствах было для него слишком сложно. Он просто раскрыл ее ладошку и вложил в нее камень. — Я дарю его тебе, чтобы у тебя всегда была… э… часть звезды.

Саманта прерывисто вздохнула от восторга и вдруг вспомнила о том, что мама говорила о дяде Уильяме, который подарил тете Александре рубин.

— Ты уверен, что мне можно его принять? — подозрительно спросила она. — С ним не получится, как с рубином тети Александры? Ты не должен отдать его кому-нибудь другому?

— Нет. — Он отвернулся и посмотрел в сторону. Его щеки медленно заливала краска. — Это тебе. Он твой навсегда. Как бы далеко ты ни жила, хоть на другой планете. Хоть в Калифорнии.

— Откуда ты знаешь, что папу переводят в Калифорнию? — удивленно спросила она.

— Я… где-то слышал, — быстро нашелся он. — Калифорния по крайней мере в Америке.

Она раскрыла ладошку и пальчиком другой руки дотронулась до рубина.

— Это значит, что мы поженились?

Он помолчал минуту, потом решительно кивнул:

— Да, я думаю, так.

* * *

— Почему не возвращается Саманта? — резко спросила Александра таким тоном, словно Франни никуда не годная мать. — Не надо было отпускать ее одну.