Флора снова замолчала. Но Мэндж ждала продолжения. Она вопросительно посмотрела на Флору.

— Я думаю, Джеймсу помогло то, что приходилось обо мне заботиться. Тогда он мог не думать о тебе. Мы приехали в Лондон, и он нашел для меня жилье. Потом родился ребенок, и он опять помогал мне, пока я не оправилась после родов. Джеймс подыскал мне работу по силам. А когда он вернулся из Штатов и начал организовывать фирму, я пошла к нему секретарем. Правда, я работаю неполный день, мне надо заниматься сыном. Но меня это устраивает, появилась стабильность. А Джеймс не только лучший в мире босс, он самый настоящий друг.

Мэндж чувствовала себя неловко, вспоминая все, что она думала о Джеймсе и Флоре. Осуждала, толком ничего не зная. Почему она тогда отказалась выслушать Джеймса? Он оказался прав, сказав ей, что она вся во власти предубеждений.

— Надо было мне прежде всего принять объяснения Джеймса, — созналась Мэндж. — Он сказал, что я просто боюсь доверять ему, и это правда.

— Ты была слишком молода, — возразила Флора. — Я бы на твоем месте вела себя точно так же. Сколько было Джеймсу? Ведь он намного старше тебя. Он был достаточно взрослым, чтобы понять, насколько тебе больно и обидно. Но он же такой упрямый!

— Ты знаешь его лучше, — грустно призналась Мэндж. Она отвела взгляд. Ей хотелось еще кое-что спросить. — А вы когда-нибудь, ну… вы были?..

— Любовниками? Нет. Не стану врать, что мне это никогда не приходило в голову, но у меня было столько забот с Майклом, а Джеймс не собирался серьезно связываться с женщинами. У него были девчонки, знавшие правила игры и не имевшие никаких далеко идущих планов. Нет, мы всегда были друзьями и остаемся ими сейчас. Шесть лет назад я вышла замуж, и Джеймс радуется моему счастью. — Флора многозначительно посмотрела на Мэндж. — Я хочу, чтобы он тоже был счастлив.

Мэндж глядела на фонтанчик, на воду и думала: сколько же потеряно времени! И все из-за того, что она не поняла Джеймса. Обвиняла его в эгоизме — он, дескать, не думает ни о ком, кроме себя. Считала его безответственным, заносчивым и ненадежным.

Но разве она дала ему возможность рассказать об их дружбе с Флорой? Мэндж чувствовала себя ужасно.

— Спасибо, что ты мне все рассказала. Я была в полном неведении.

— Я так и думала, и всегда считала, что ты должна все узнать. Хотя у Джеймса свой взгляд на это.

— Да. Ну, бог с ним. Извини, что я осуждала тебя, Флора.

Та улыбнулась.

— Не надо. У меня все сложилось удачно. Если хочешь извиняться, иди к Джеймсу.

— Так и сделаю.

Когда вечером Мэндж подъехала к зданию «Моторс компани», стоянка почти опустела. Дежурные в вестибюле собирались идти домой. Мэндж сказала, что она к Флоре, и поднялась на двенадцатый этаж.

— У Джеймса переговоры, — сказала ей Флора. — Даже не знаю, когда он освободится. Извини, я не успела предупредить его, что ты здесь. Ты действительно хочешь поговорить с ним именно сегодня?

— Да.

Все это время Мэндж только и думала, что она скажет Джеймсу. Для нее было очень важно, как она встретится и объяснится с ним. Она только извинится и уйдет.

— Я подожду, — сказала она Флоре.

Та взглянула на часы.

— Мне пора идти за Майклом. Посиди здесь, у меня, и сразу увидишь, когда закончатся переговоры.

Было почти семь часов, когда Мэндж наконец услышала, как открылась дверь кабинета Джеймса. Все попрощались, и дверь опять закрылась.

Мэндж встала и поправила волосы. Жаль, что она в джинсах. Хорошо бы сейчас выглядеть более женственной, но она не взяла с собой даже помаду. Отправлялась же за каминами. Но все это ни к чему — Джеймс и так прекрасно знал ее.

Мэндж постучала и вошла.

Он сидел за большим письменным столом и работал. Его пиджак висел на спинке стула, а галстук лежал на столе. Но вид у него все равно был важный и серьезный. Это подчеркивали и очки — Мэндж впервые видела в них Джеймса. Он был так погружен в свои мысли, что даже не повернулся.

— Ты еще здесь, Флора? — спросил он. — Я думал, ты давно ушла.

— Это не Флора, — отозвалась Мэндж. — Это я.

Джеймс вздрогнул и повернулся к двери. Он уставился на нее, потом нервным движением снял очки и встал.

— Мэндж? — не веря своим глазам, спросил он.

— Да.

Мэндж тут же забыла все, что собиралась сказать. Все тщательно заготовленные фразы мигом вылетели из головы. Она тщетно пыталась хоть что-нибудь придумать, чтобы начать разговор.

— Ты получила камины? — спросил Джеймс.

— Да.

— Тогда что ты делаешь здесь?

Мэндж посмотрела ему прямо в глаза и собралась с духом:

— Я пришла извиниться за все, что наговорила тебе за последнее время. Флора рассказала мне, что произошло тем летом.

— Я же ее просил не делать этого! — воскликнул Джеймс и отвернулся к окну.

Так и стоял спиной к Мэндж, засунув руки в карманы.

— А почему?

— Честно говоря, не видел в этом смысла. Ты же мне ясно сказала, что не желаешь ничего слушать и не веришь ни одному слову. Я не хотел, чтобы ты тоже самое повторила Флоре. А ей нелегко вспоминать тот период жизни.

— Знаешь, а я рада, что она мне все рассказала. Жаль, что я не встретилась с ней раньше. Надо было мне и тебя выслушать в свое время. Надо было… — Мэндж осеклась. Джеймс не поворачивался, и она не понимала, слушает ли он ее. — В общем, неважно. Я просто хотела извиниться и признать, что была не права. Помнишь, я говорила, что тебе ни до кого нет дела и ты занят только собой? Когда я узнала, что ты заботился о Флоре, то поняла, как заблуждалась. Ты оказался настоящим другом.

Мэндж говорила словно в пустоту. Джеймс молчал и не двигался.

Глядя в его спину, Мэндж уже растерянно пробормотала:

— Ну вот и все. Я, пожалуй, пойду.

Джеймс резко обернулся.

— Куда ты?

— В Грэнтон.

— Сейчас? — В голосе Джеймса послышалось волнение.

— А что?

— Ты же устала!

Он как-то суетливо надел пиджак и стал сгребать все бумаги в портфель. Мэндж наблюдала за ним, пораженная такой резкой переменой в поведении: то он стоит как статуя, а теперь мечется как угорелый.

— Со мной все в порядке! — сказала она и соврала: одна мысль о загруженной трассе приводила ее в ужас.

— Вовсе нет. — Джеймс продолжал складывать папки в портфель. — У тебя черные круги под глазами, как у панды.

— Ну спасибо!

— Ты же весь день за рулем. Ехать в таком состоянии — просто идиотизм.

— Я не могу позволить себе остановиться в гостинице на ночь.