class="p1">Марико изучала крючковатый кинжал, которым Ёси нарезал ломтики маринованного имбиря.

– Два лезвия, соединенные в центре крестом, будут удобнее для этой задачи, – она задумалась еще на мгновение. – Или, может быть, даже три. В виде звезды.

– Почему не четыре? – весело спросил Ёси. – Увы, ты никогда не увидишь меня с такой громоздкой штукой. Любой эффективный кунай должен быть легким. – Одним плавным движением он вытащил клинок из ножен и метнул его в ту же ветку. – И быстрым.

Марико уставилась на дрожащую рукоять. Ёси метнул кинжал в то же самое место, что и до этого. Кунай вошел в предыдущую ямку под почти таким же углом. То, как рукоять дрожала – медленно замирая, – напомнило Оками и его таинственные способности. Марико нахмурилась.

Она не хотела напоминаний о том, чего она не понимала.

Особенно если это касалось Волка.

Марико присела на корточки. Подобрала веточку. Начала рисовать.

«И правда. Почему не четыре?»

Дзюбокко[45]

Той ночью Марико проснулась от крика.

Это заставило ее резко пробудиться, как от ведра ледяной воды. Ее лоб поцарапался о камень, который она использовала в качестве подушки. Ее ногти впились во влажную землю.

Крики, эхом разносящиеся по лесу, были воплями измученного животного. Не человека.

Это не мог быть человек.

Ни одно человеческое существо не могло издавать такие звуки.

По мере нарастания криков каждый удар ее сердца эхом отражался внутри, словно под кожей был натянут барабан. Она открыла один глаз, пытаясь сфокусироваться на тенях в лесу. Пытаясь заглушить звуки чистого страдания.

Вдалеке толпились люди с факелами. Сквозь деревья пронеслись несколько огненных вспышек.

На мгновение Марико подумала о побеге. Черный клан отвлекся. Возможно, они не заметят, как она ускользнет в ночь. Возможно, она сможет выбраться из леса, не наткнувшись ни на одну из их так называемых ловушек.

Возможно.

В ее поясницу влетела нога, испугав ее еще больше.

– Вставай, – это был Рэн. – Сейчас же, – его голос был на удивление грустным.

Марико поднялась на ноги, слишком встревоженная криками, чтобы протестовать. Она последовала за Рэном, который пробирался сквозь деревья с высоко поднятым факелом.

Если не считать криков, в лесу было жутко тихо. Ветер не шевелил ветки. Не слышала Марико и звука жизни вокруг себя. Только треск факела Рэна. Хруст веток под ее босыми ногами.

И крики.

Рэн шел молча, Марико следовала за ним. По мере того как они приближались к скоплению факелов, крики становились все громче.

Марико с трудом удержалась, чтобы не заткнуть уши.

Они подошли к нескольким членам Черного клана, стоящим у основания дерева: его ветви изгибались во тьму, словно пальцы скелета, тянущиеся к небу.

На первый взгляд дерево казалось совершенно обычным.

То, что Марико увидела, как только ее глаза привыкли к темноте, почти сорвало крик с ее собственных губ.

У основания дерева находился молодой человек. Его конечности были обвиты корнями. Корни, выросшие из земли, обвивали его, как колючая лоза. Тонкие струйки крови стекали по его лицу. По коже его рук. По обнаженному животу.

Шипы впивались в кожу юноши. Лианы сжимали все его тело, отчего шипы вонзались все глубже и глубже.

Но на этом кошмар не прекращался.

Когда стук ее пульса стал тише, Марико услышала чавкающий звук, исходящий от лозы, за которым последовал шелест темных листьев, пробивающихся к жизни на скелетных ветвях дерева.

Лозы – само дерево – поедало юношу.

Дерево высасывало из него кровь.

Он снова закричал – громкий звук сильнейшей боли.

Ранмару и Оками стояли перед ним и смотрели.

Марико захотелось взмолиться о пощаде. Наверняка они могли срезать ветви, обвивающие юношу. Спасти его от этой медленной, ужасной смерти. Она потянулась к колючей ветке, намереваясь сама вырвать ее из земли.

Быстрее искры Оками схватил ее за локоть:

– Не трогай.

Она моргнула, тепло его руки обожгло ее сквозь тонкую ткань украденного косодэ. Он выглядел странно суровым. Гораздо серьезнее, чем когда-либо прежде. Его темные глаза блуждали по ее лицу. Что бы он там ни увидел, выражение его лица на мгновение смягчилось.

– Если ты дотронешься до него, дзюбокко поймает и тебя, – сказал он.

В ужасе от этого открытия у Марико отвисла челюсть. Ее глаза расширились, когда она снова взглянула на умирающего перед ней юношу.

Ранмару посмотрел в ее сторону:

– Не жалей его.

Парнишка снова закричал. Его крики с каждой минутой становились все слабее.

– Его послали найти наш лагерь. Найти и убить нас во сне, как коварная змея.

– Даже самая коварная змея не заслуживает такой смерти, – хрипло сказала Марико.

Рэн вздрогнул от ее слов. Его остекленевшие глаза метнулись к ней, выражение его лица нервировало даже в темноте.

– Он не змея. Он нечто гораздо хуже. – Оками сжал кусок грязной ткани в кулак. Марико разглядела край белого герба в его складках, но не смогла увидеть клан. Она также не смогла найти никаких отличительных черт.

Крики молодого человека затихли. Его рот на мгновение приоткрылся, а потом закрылся, зубы застучали, как насекомые, бегающие по камню. Дерево снова чавкнуло, и распустилось множество черных цветов.

Ее ужас становился все сильнее с каждым мгновением. Марико хотелось оторвать взгляд от этого зрелища. Оторвать их от истины перед собой. Она ненадолго задумалась о том, чтобы спросить Рэна, зачем он привел ее сюда.

Зачем они заставили ее стать свидетельницей этого ужаса.

– Ты мог бы закончить это раньше. – Марико посмотрела на Ранмару. Пока она изо всех сил старалась говорить ровным голосом, ее глаза метнулись к лицу Оками. К свету факела, колеблющемуся вокруг его резких граней.

– Ты мог бы положить конец его страданиям, – сказала она ему, привлеченная внезапной потребностью в добре в окружающем ее ужасе. – Не оставляй его умирать вот так. Он просто мальчишка. – Марико закусила нижнюю губу. – Мальчишка… как я. – Как только она произнесла эти слова, к ней пришло понимание.

Понимание того, почему она стала свидетельницей этого ужаса.

Взгляд Оками оставался ровным и ясным. Его глаза – сосредоточенные даже посреди такого страдания – остановились на ней. Черные и блестящие, как оникс, вставленный в рукоять меча ее отца.

– Мы то, что мы делаем, – хотя слова Оками звучали свирепо, в его тоне чувствовалась усталость. – Этот мальчишка пришел в наш дом с намерением убить нас. Он и ему подобные должны заплатить. – Его кулак снова сжал запачканную ткань и скрытый на ней герб.

– Мы гораздо больше, чем то, что мы делаем! – Марико подошла ближе, словно близость могла разбудить чувство правды. –