— О, это был триумф, милый. По правде говоря, всем тем, кто готовил ей гардероб, стоит повысить жалованье.

— А музыка, Сьюзен, музыка потрясающая… правда?

— Поверишь, до сих пор в голове — главная тема особенно!

— А декорации, Сьюзен? Я говорил тебе — все сработает, даже несмотря на то, что мы не смогли снять эти чертовы дома в Ньюпорте!

— Да кто заметит? Если бы мне самой там не приходилось бывать, я могла бы поклясться, что снимали именно Ньюпорт! Вито нашел великолепного художника, Керт; не только Ньюпорт, вся картина смотрится на одном дыхании.

— Но эта Дайан! — Керт Арви присвистнул. — И ведь подумать, что Вито хотел взять Фонду… Я дьявольски рад, что отговорил его от этого.

— Но только от этого, милый; вся картина, надо признать, его, от первого до последнего кадра. Продюсер Вито Орсини — и забывать об этом не следует. Его взгляд, его манера, все эти завершающие штришки… его ответственность, наконец, за каждое принятое решение. — Сьюзен передвигала подушки, пока они не легли наконец так, как ей нравилось; ни одна из горничных так и не смогла освоить это искусство. Она повернулась к Керту, с отсутствующим видом сидевшему на краю кровати.

— Ты ведь понимаешь, Керт, я, менее чем кто-либо, склонна преуменьшать важность твоего предприятия, твоей студии — ты финансировал фильм, это твоя продукция… но давай, мой милый, смотреть правде в глаза: фильм — заслуга Вито Орсини, и он достоин всяческой похвалы. Мне самой нелегко признать, что именно он с начала до самого конца стоял за всем этим, и неважно, как я при этом сама к нему отношусь, но какой бы успех ни ожидал картину, я все равно не люблю его, Керт. Вито собрал все мыслимые почести после работы над «Зеркалами», и я думаю, что все повторится и в этот раз. А нам, как всегда, придется стоять и смотреть, как он купается в лучах славы, и никто, уверяю тебя, не вспомнит даже название студии, которая сняла фильм.

— Да, тут ты, кажется, права, Сьюзен. — Керт Арви улыбнулся — в первый раз за последние пять часов. — Картина — детище Вито, точно, с начала и до конца, до самых, так сказать, титров. Ладно, я, пожалуй, отправлюсь спать.

— Приятных снов, дорогой. — Сьюзен Арви нежно чмокнула мужа в щеку. За сегодняшний вечер, рассеянно подумалось ей, она достойна места в специальном раю для любящих жен — впрочем, мысли ее уже были заняты предстоящим завтра визитом на показ коллекции Джеффри Бина у Мэгнйнас. Бин был ее любимым кутюрье, и она решила, что, пожалуй, закажет несколько новых моделей, скорее, она была в этом уже уверена.

В тот день, когда Керт, вернувшись домой, объявил ей о решении Николсона и Редфорда поменяться ролями, в день, когда окончательно была утверждена кандидатура Дэнни Сигела и Вито, со своим чудовищным самомнением, не заметил ямы, в которую ему предстояло упасть, и оказался настолько ослеплен иллюзией собственной исключительности, что без колебаний взошел на борт построенного малюткой Дэнни корабля недоумков, — в тот самый день Сьюзен Фарбер Арви убедила своего мужа в необходимости составить единый контракт на доходы с «Зеркал» и будущие доходы от «Американца», и сделать это немедленно. Керт выслушал ее без каких-либо возражений, Вито же сравнительно легко согласился на новые условия, уверенный в том, что не может совершить ошибки, а также приняв во внимание обещание Керта прекратить в противном случае работу над картиной, объявив ее закрытой по причине проблем с налогами.

Сегодняшний провал, доставивший ей к тому же столько удовольствия, нисколько не отразится на годовом балансе студии «Арви», беспечно подумала Сьюзен, — ведь расходы на «Американца», тридцатимиллионный фильм, который ожидает впереди полное и безоговорочное фиаско, с лихвой будут покрыты доходами от «Зеркал», которые ежедневно и ежеминутно продолжали поступать со всех концов мира.

По мере того как эта приятная финансовая ситуация приобретала все более реальные очертания, Сьюзен решила, что завтра она непременно, воспользовавшись одним из собственных самолетов студии, вылетит в Нью-Йорк и как следует пройдется по магазинам — скорее всего, антикварным; деньгам, которые можно потратить пусть и на самые дорогие тряпки, существует все же предел. Может, отделать дом по-новому… По зрелом размышлении сделать это просто необходимо. Утром она свяжется с Марком Хэмптоном. Это маленькое удовольствие она вполне заслужила.

Редфорд и Николсон внакладе тоже не останутся. Посмеются над собственным сумасбродством, и все дела… для каждого из них это так, мелкая неприятность, не более. Но Вито! У Вито была возможность в зародыше похоронить идею смены ролей. Вито в любой момент мог уволить этого социально опасного кретина — малютку Сигела, заменить его любым, пусть тоже неизвестным, но знающим дело парнем — и фильм, с его сценарием и первоначальной труппой, стал бы классикой и принес бы им всем невероятную прибыль.

Ах, Вито! В своем вечном стремлении ухватить как можно больший кусок ты сделал наконец ту ошибку, которую Голливуд никогда не простит тебе и никогда не забудет… твой первый крупный фильм, первый реальный шанс, возможность закрепить успех дутого «Оскара», — и ты полностью провалился. Никто, никто во всем этом городе не упустит возможности поплясать на твоих костях. Но разве не сам ты долгое время шел к этому? Мысленно Сьюзен Арви вычеркнула имя Вито Орсини из списка тех, отношения с кем могли хотя бы остаться ровными. Все зло, которое она могла пожелать Вито, он уже причинил себе сам.

Сможет ли Керт, подумала она, когда-нибудь признать в открытую, что именно она с самого начала настаивала на изменении условий контрактов, что именно она первая заметила айсберг, грозивший их кораблю, и тем самым спасла его? Наверняка она никогда не дождется от него должной благодарности. Слишком поздно поняла она, что вышла замуж за человека, лишенного этого простого чувства почти в той же степени, что и ее отец; но это отнюдь не делало ошибку менее горькой.

Как бы то ни было, за последние три-четыре года она сумела взять над ним верх — и он, конечно, знал это. Когда дело доходит до того, что двое наперебой объясняют друг другу, как хороша была музыка в только что увиденной стряпне, — значит, один из них уже на лопатках. Когда Сьюзен Арви, счастливая, устраивалась в кровати, ей хотелось лишь одного — чтобы ее отец, эта до слепоты самовлюбленная старая сволочь, оказался бы здесь и видел бы ее сегодня во всем блеске. Да нет, он, наверное, здорово занят — переворачивается в гробу. В его времена за тридцать миллионов можно было купить немалый кусок Лос-Анджелеса… Что он, кстати сказать, и сделал.

Мэгги Макгрегор толкнула кресло, мягко откатившееся назад, и закинула ноги на край заваленного бумагами стола. Только что закончилось еженедельное совещание, на котором составлялся план ее очередного шоу; ее исполнительный продюсер, линейный продюсер, ассистент продюсера, сценаристы и весь прочий сброд, благодаря которому, однако, еженедельно выходила в эфир ее программа, три минуты назад покинули ее кабинет, унося с собой вечные фаянсовые кружки с кофе и дожевывая на ходу горячие пончики.

Оставшись — впервые за несколько часов — наконец одна, Мэгги мгновенно выкинула из головы предстоящее шоу и целиком сосредоточилась на том, что показалось ей главным на этой встрече. А главным было то, что никто из присутствовавших даже вскользь ни разу не упомянул о «Стопроцентном американце» — ни единым словом.