— Я настраивал ее термостат, — ответил Эдвард, с ненавистью глянув на бывшего полицейского. — С радостью это признаю. Ее внучки не было рядом, и некому было помочь старой женщине. Пришлось мне!

— Моя бабушка никогда бы не приняла твоей помощи! — воскликнула Лили. — Ни при каких обстоятельствах она бы не обратилась к тебе. Ты лжешь!

Вдруг лицо Эдварда стало ярко-красным, каким всегда становилось, когда она бросала ему вызов. Его губы сузились в полоску, а зеленые глаза потемнели от бешенства. Она видела, как в нем растут злоба и ярость, поднимаясь из тайного колодца глубоко внутри, и почувствовала мгновенный приступ страха.

— Думаешь, я лгу? Тогда спроси Мэйв! — проговорил Эдвард, шагнув вперед.

Лили показалось, что он ударил ее кулаком в живот: он же знает, что бабушка в коме!

— Ладно, Лили! Пойдем наверх, посмотрим, как там Мэйв, — сказал Патрик, беря ее за руку.

Лили кивнула, не отрывая глаз от Эдварда. Направляясь к выходу кафетерия, она заметила, что он следит за ней взглядом.

— Не приходи сюда, Эдвард, — предупредил Патрик. — Идет полицейское расследование.

— Думаю, сюда я не приду. — Эдвард не отрывал глаз от Лили. — У меня есть дела поважнее. Есть кого еще навестить. ,

Лили хотелось броситься на него, но он вдруг резко повернулся и быстро ушел. У Лили вырвался тихий стон — что-то среднее между страхом и отчаянием. Патрик внимательно посмотрел на нее.

— О чем это он? — спросил он.

— Сегодня он видел Роуз, — ответила Лили. — Утром. Он проследил за мной, когда я вчера ездила на Род-Айленд. Мне показалось, что я заметила за собой какую-то машину, но потом она вроде пропала. Я так волновалась, мне так хотелось увидеть Роуз и Лайама! Поэтому я была не очень внимательна. — Она вскинула руки и схватилась за голову. — После всех этих лет я отвела его прямо к ней!

— Откуда ты знаешь, что он ее видел?

— Какой-то человек заходил во двор и разговаривал с Роуз. Лайам подумал, что это был Эдвард. А Эдвард только что мне сказал, что видел девочку с зелеными глазами.

— В игры с тобой играет, — проговорил Патрик, прищурив глаза.

— Что он собирается делать? — спросила Лили

Патрик пожал плечами:

— Мне это не нравится, вот что. Все эти годы меня преследовала мысль о том, что же он с тобой сделал. А теперь, познакомившись с Марисой, я начал понимать. Есть что-то в этом человеке, что заставило двух таких женщин, как вы, убежать от него как можно дальше.

— Это правда? То, что ты сказал о его отпечатках пальцев? — вспомнила Лили.

Патрик покачал головой:

— Нет. Но его реакция на мои слова интересна. Дело в том, что полиция не хочет, чтобы он появлялся рядом с Мэйв. Я им позвоню. — Он посмотрел на Лили. — Знаешь, что я заметил? Он с большой легкостью называет тебя Лили.

Она кивнула, чувствуя, как сильно бьется ее сердце.

— Он знал тебя как Мару. Даже мне трудно привыкнуть к твоему новому имени, а ведь я не был на тебе женат.

— Знаю, — сказала она, глядя в ярко-синие глаза Патрика. — Понимаешь, у него с этим проблем быть не может. Другое имя… Для него все взаимозаменяемо. Имена, люди, жены. Я, Мариса… Для него нет ничего настоящего, ничего не имеет значения. Даже Роуз.

— Думаю, ты права. Он уже столько судеб сломал, — проговорил Патрик. — Он всегда бесцеремонно брал все, что хотел. Полицейские многое знают о статистике жестокого обращения в семье, об эмоциональном насилии.

Если женщина более образованна, чем ее муж, или лучше зарабатывает, то она и страдает больше от такого вида насилия. Но встреча с тобой и Марисой… по-настоящему раскрыла мне глаза.

— Эмоциональное насилие, — повторила она, ощутив, как по телу пробежали волны нервной дрожи. Эта фраза — этот язык — казалась такой невинной, такой пустой по сравнению с тем, что она испытала на себе.

— Он взял у тебя все, что мог, — сказал Патрик. — Впился в тебя своими клещами — в сердце, в душу и в кошелек.

— Знаю, — проговорила Лили. — Я никак не могла понять, куда же уходит его зарплата. Однажды ночью мне даже приснилось, что он ведет двойную жизнь.

— Мэйв заставила нас проверить этот вариант, — пробормотал Патрик, криво усмехнувшись.

— Правда? — спросила Лили, вспоминая горячий спор, который у нее как-то был с бабушкой.

— Все эти его поездки, — сказал Патрик.

Лили кивнула. В Готорне живут состоятельные люди, а Эдвард всегда говорил ей, что ему нужно поддерживать свой бизнес, посещая клиентов не только у них дома. Некоторые из них проводили зимы на морских курортах Флориды, в горах Колорадо и Нью-Мексико. У некоторых были летние виллы в Массачусетсе на острове Нантакет.

— Эдвард постоянно куда-то летал, — сообщила она.

— Мы не обнаружили серьезных свидетельств его бизнеса в этих местах, — констатировал Патрик.

Лили взглянула на него, чувствуя, как сильно у нее забилось сердце.

— Что такое? — спросил он.

Она посмотрела в сторону, раздумывая, сказать ему или нет, вспоминая, в каком она была тогда состоянии.

— Ну, рассказывай! — попросил он ее. — Я хочу это знать.

Однажды я убиралась в гараже, — начала она, — и нашла пару его старых туфель для гольфа. Очень старых, даже покрытых плесенью. Он их никогда не носил. Он хранил хорошие туфли в кладовке в квартире. Я хотела их выбросить, но почувствовала, что внутри одной из них что-то лежало. Это была серьга.

— Не твоя? — спросил Патрик.

Она отрицательно покачала головой, медленно, как будто во сне.

— Нет. Я держала ее в руке… Она была недорогой, просто дешевый серебристый металл, с горным хрусталем.

— Ты его спросила, откуда она взялась?

— Да. Он ответил, что понятия не имеет. Но его глаза… — Она содрогнулась. — Его глаза стали черными, будто у него внутри проснулось чудовище. Он был в ярости из-за того, что я нашла эту серьгу.

— И что ты сделала?

— Выбросила и туфли и серьгу. — Она впилась ногтями в ладони, чтобы Патрик не заметил ее состояния. Тогда она была так напугана и так глубоко внутри ее сидел этот страх! Она никогда не позволяла тем мыслям обрести настоящую форму до тех пор, пока не убежала от Эдварда, пока не оказалась в Новой Шотландии.

— А ты нашла другую серьгу?

— Да. В носке той же туфли. Наверное, он откопал их в мусорном баке, после того как я их выбросила. Я наткнулась на них в глубине кладовки, на его стороне, где лежали все его старые кроссовки. Там оказалось три разные серьги. Та самая, с горным хрусталем, и две другие. Только одна была из настоящего золота. Остальные — просто недорогие побрякушки.

— Ты тогда думала, что у него романы на стороне? — спросил Патрик. — Когда он уезжал в эти свои поездки?