и из бидона на багажнике посыпался рис. Велосипедист почти не пострадал, бедняга больше переживал за измятый канн и испорченный продукт, требуя возмещения ущерба. Возмещать я ему ничего не хотел — сам виноват, но он так жалобно начал пищать (а вместе с ним и Катя), что пришлось вознаградить его двадцатью рупиями, а Кате купить мандариновый сок.

Спустя несколько метров езды по горной дороге начинается дрожь в коленях. Дорога имеет законную для Индии ширину, то есть по ней может проехать только один автобус. А ездят по ней так же как в Дели или по трассе номер сорок семь, и без разницы, что нет обочин, что внизу обрывы, впереди крутые повороты и встречный транспорт, который невозможно объехать. Едешь с нажатым клаксоном, а когда за очередным поворотом раздается ответный гудок, кидаешь мотоцикл влево, в сторону обрыва, и чудом избегаешь столкновения с автобусом с очень успокаивающим названием «ТАТА», удивляясь тому, что не слетел вниз.

Воздух постепенно становится чище и свежее. С каждым километром вверх становится все прохладнее, повсюду разливается запах трав и цветов.

Последние пятьдесят шесть километров в гору мы преодолели за два часа сорок минут и к четырем вечера остановились в центре города Кодайканал. Город не имеет никакого исторического или культурного значения и похож на обычный небольшой индийский город. Его единственное достоинство — расположение. Он стоит среди небольших зеленых гор, высотой около двух тысяч метров, покрытых благоухающими сандаловыми лесами и чайными плантациями. Недаром это место называют «индийской Швейцарией» — сходство действительно есть. Но город Кодайканал чисто индийский, как ни крути.

Сквозь чайные плантации

* * *

К нам подбегают два проворных мужика, предлагающие услуги по расселению. Катя с Кашкетом остаются на месте, а я, усадив одного позади себя, отправляюсь под его руководством осматривать жилье. Главные условия — «chеap price and good view»! Мы всегда ставили эстетику проживания гораздо выше его бытовой стороны, и считаем, что гораздо приятнее сидеть в пустом номере, глядя в окно на потрясающий вид, чем глазеть в телик в номере рядом с помойкой.

— Cheap price and good view or the cheapest price and the best view![79] — говорю я.

Мужик кивает головой и указует перстом. Едем. Первая комната — кал, следующая — дорого, третья не кал, но еще дороже, четвертая дешево, но плохой вид, пятая, шестая… Я устал!

Когда я вернулся, Кашкет успел вкратце известить меня, что, мол, только я уехал, как за своей спиной он услышал пропитый, с пиратской хрипотцой голос: «Perfect marihuana, Maria-mama!»[80], а, обернувшись, он увидел крайне любопытного человека лет тридцати пяти. Это был индус европеоидного типа, с острыми и правильными чертами лица, с копной длинных черных дредов. Одет в спортивный костюм, чем смахивает на непальского гида. Кашкет вступил с ним в диалог, который тут же превратился в монолог этого индивида.

Зовут Ганеша, живет тут, в городе, а также неподалеку, на плантациях, где выращивает: чай, кофе, ваниль и марихуану. Шесть лет провел в Италии. Женился на итальянке, завел двух детей, после чего жена его бросила, и он вернулся на родину. После неудачного брака зарекся спать с женщинами. Много курит ганджи, гашиша, любит «magic-mushrooms»[81] и ром (во время разговора осушил бутылочку «McDowels»). Всегда помогает людям. Утверждает, что вокруг одна мафия. Верит в рок судьбы, так как ничего хорошего в жизни не видел, кроме своих злоключений и Шивы, который явился ему после magic-mushrooms. Меломан — наизусть знает все песни Боба Марли и многих других исполнителей. Иногда поет их сам и часто вставляет куплеты, как цитаты, во время разговора. Знает английский и итальянский, считает, что выучит русский за два месяца, если попадет в Россию, куда ему очень хочется.

Все это было рассказано меньше чем за две минуты на смеси итальянского, английского и ямайского без распросов со стороны. Изредка Кашкет прятался за мотоцикл, предоставляя болтливого Ганешу Екатерине.

Не успел я всего этого дослушать, как Ганеша перекинулся на меня.

«Чувак, ты с кем связался!» — захрипел он, безумно жестикулируя и подмигивая в сторону мужичка, с которым я ездил смотреть комнаты. — «Не слушай их — они все как один: шарлатаны, пройдохи, обманщики и… мафия! Завезут вас в какое-нибудь дерьмо только из-за своих комиссионных. Они так всех туристов разводят, да, да — всех без исключения. Я их как облупленных знаю — они хитрые, нечестные, они… мафия!!!» — подытожил раста, заметив, что индусы принимают угрожающий вид и двигаются в его сторону.

Он уже успел посоветовать что-то Кате с Кашкетом и теперь только сказал, что, мол, «поехали ко мне домой, я вас угощу кофе». «Вы уже видели, что они вам предлагали, а теперь посмотрите, что предложу вам я».

На такой довод нам нечего было возразить, к тому же раста был необычайно веселым, без остановки сыпал глумными словечками, и, в конце концов, уже сидел на кашкетовском мотоцикле.

Безумно жестикулируя по дороге, смуглый, с пышной шевелюрой, черными, как смоль усами, переходящими в бородку и сверкающими как угольки глазами, он сам выглядел как «мафия»!

Дорога в его жилище неминуемо шла через wine-shop, где Ганеша зацепил бутылек вискаря.

В захламленном домике Ганеши мы обнаружили двух его собутыльников. Не помню, как их звали, но про одного из них, полного, лет сорока индуса, хозяин сказал, что это его друг — полный лобстер, но у него в горах есть неплохая плантация ганджи и, когда тот хорошенько покурит, вполне нормальный малый.

Пока варился кофе, все уселись в комнате, где Ганеша с гордостью представил нам многолетнюю подшивку журналов, посвященных культуре марихуаны. С каждого разворота на нас глядели чуваки с косяками, не поддающимися описаниям, мелькали страницы со всеми сортами и формами канабиса и способами его культивации. Пролистав несколько номеров с названиями типа: «Ganja Planet», «Cannabis Paradise» и «Stoned World»[82], стало понятно, что мы имеем дело с чертовскими любителями покурить, профессионалами по опыту, фанатами по призванию.

Между делом Ганеша вторично принялся рассказывать историю своих злоключений — про жену итальянку, двух детей, про то, что он стал курить, и она от него ушла, тогда он стал пить и через все эти тяжкие пришел к состоянию убежденного холостяка. Теперь его жизнь наладилась, женщин он любит, как сестер, а траву как родителей. При этих словах Ганеша приколотил здоровенный косяк, точно сошедший со страниц его