В отчаянном порыве злости бьёт кулаками по стене, а изнутри словно раздирают грудь тысячи хищных когтей. Звуки прямо над ней такие красноречивые, что доказательств не нужно больше никаких: папочке плевать, он готов трахать даже груду силикона, но только не её. Настолько она никчемная и жалкая, что даже этой милости от него не заслуживает.

И что тут говорить о малейшей привязанности?

Всхлипы Эми прокатываются по библиотеке и впитываются в пожелтевшие от времени томики книг на полках. Она дрожит, не в силах хотя бы уйти подальше, чтобы не слышать той мерзости, что происходит наверху. Не слышать, как стучит пряжка его ремня о стол, как пищит в оргазме какая-то сука, посмевшая забрать то, что по праву, всегда, должно принадлежать только ей. Только Эми.

Чёрная, ядовитая ярость затмевает разум столь быстро, что остановить эту тёмную волну из ревности, обиды и боли невозможно. Утерев рукавом кофты влажные глаза, она крепче сжимает челюсти. Новый взгляд наверх полон злости и жажды мести. Вспоминает, как Алекс вспорол горло Киту за одно лишь касание к ней, и это придаёт сил. Папочка показал ей, что нужно делать с любым, кто по глупости встаёт между ними. В почерневших глазах горит пламя, губа закушена до крохотного синячка. Во рту вкус металла — предвкушение.

***

Мягко закрывается дверь кабинета, и в коридор выходит Наоми, поправляя на ходу чёрные кудри. Подол платья едва прикрывает бёдра до середины, и она торопливо его одёргивает: словно по её растрёпанному виду и горящим щекам не понять, как она отрывалась с Боссом пару минут назад. Попользовался и выставил вон — уж это поведение Эми знакомо до дрожи.

Она предельно спокойно наблюдает за этой наглой стервой, прислонившись спиной к стене и оценивая её блядский вид. Разработав план действий, взять себя в руки оказалось несложно. Как только покачивающаяся на каблуках фигурка подходит к ней ближе, Эми как можно вежливей улыбается:

— Добрый день, мисс. Мне приказано проводить вас до машины.

— А ты ещё кто такая? — высокомерно тянет Наоми, окидывая её сомневающимся взглядом. Голос у неё противный: тонкий и писклявый. Боже, как Алексу вообще было не противно трогать эту резиновую куклу.

— Горничная, — улыбка Амелии становится ещё более услужливой, и она кивает к лестнице. — Прошу.

Презрительно фыркнув, Наоми следует в указанном направлении. Идеальным маникюром сжимает дорогой ридикюль, а каблучки от Прадо цокают по каменным ступеням. Эми спускается за ней, едва сдерживая себя от желания просто столкнуть её вниз, чтобы накаченные сиськи не дали шанса сохранить равновесие. Но это — не гарантия. А ей нужна стопроцентная вероятность. И потому когда бесконечно длинные модельные ноги касаются пола первого этажа, она вежливо кивает в сторону задней двери:

— В холле кухарка разлила ведро с помоями. Простите, придётся обойти через двор.

— Безобразие, — Наоми раздражённо закатывает глаза, но всё же не протестует. — Думала, Алекс увольняет всех, кто не отличается ловкостью рук.

— Несомненно, — колокольчиком звенит Амелия, едва удерживая себя от ухмылки. Ещё бы всяких куриц он не спрашивал, кого держать в своём доме. Наверняка сам разбирается, кто ему полезен, а кто нет. Например, ему полезна его маленькая Эм, всегда готовая вынести мусор.

Даже мусор в виде горы силикона.

Выходит во двор следом за Наоми, и чуть притормаживает, давая ей оглядеться. В глазах гостьи видится восхищение: ещё бы, многих впечатляют идеальные газоны, плетёные лежаки у бортика и ровная голубая гладь бассейна. Не часто, но здесь Алекс любит отдыхать, и воспоминания о его влажном крепком торсе искрами проносятся по коже. Эми глубоко вдыхает, позволяя влезшей не в своё дело бухгалтерше подойти ближе к воде.

— Шикарно, — тянет та, и вдруг добавляет последнюю фразу, какую только возможно вынести скопившейся в груди Амелии ядовитой тьме. — Надо было напроситься на всю ночь.

Рывок вперёд уже неконтролируемый, высвобождая злость из оков и отдавая себя во власть эмоций. Эми издаёт тихий, яростный рык, даже не пытаясь сражаться со своими демонами. Подлетает к чёртовой шлюхе и одним уверенным пинком по силиконовому заду заставляет её с тонким визгом завалиться вперёд, падая на выставленные руки. Брякает упавшая дорогая сумочка и золотые браслеты на запястьях.

— Надо было думать, перед кем расставляешь ноги, сука!

— Что?! Какого…

Наоми не успевает и головы повернуть, не то, что подняться. Эми безжалостно хватает её за волосы, с силой прикладывает лбом о мраморную плитку, и тварь глухо стонет от боли. На рассечённой смуглой коже видится первая кровь, и, вдыхая её аромат, Эми решительно подтягивает за растрёпанные пакли свою жертву к краю бассейна, не слыша пронзительного вопля.

— Пусти! Пусти, больная мразь! — длинные ноготки отчаянно скребут по схватившим её рукам, но остановить уже не способны. Амелия сама не знает, откуда у неё столько нечеловеческих сил: наверное, их дарит ей жажда мести и ещё звенящие в ушах стоны, которыми наслаждалась в библиотеке. Агрессия — то, что питает и ведёт её руки.

— Мразь тут только ты, — шипит она, и без тени сомнений окунает Наоми головой в воду.

Та в ужасе дёргается, пытаясь вырваться, но Эми решительно садится на её спину, продолжая удерживать брыкающееся тело. Плеск, бесполезный рывок. Пальцы сжимают горло жертвы, упиваясь этим моментом, чувством, что всё делает правильно. Алекс убил за неё — теперь она убивает за Алекса. Равновесие. Может, так он поймёт, что она к нему чувствует. И на что готова, чтобы только между ней и папочкой не затесалось даже тени.

Наоми издаёт булькающие, захлёбывающиеся звуки, её черные волосы облаком витают в воде. Эми смотрит на конвульсивные трепыхания с торжеством и ухмылкой. По её пальцам на шее грязной сучки в панике скользят ногти жертвы, безнадёжно пытаются ослабить хватку. Минута. Такая долгая, бесконечная. Минута, пока Амелия прикрывает глаза, упиваясь последними трепыханиями Наоми, утекающей из неё в голубую хлорированную воду жизнью. Наконец, руки жертвы медленно слабеют, и плеск затихает.

— Покойся с миром, шлюха, — наклоняясь вперёд, шепчет Эми и расслабляет свою хватку. В груди немного успокаивается ядовитая буря, дыхание выравнивается. Прикусив щёку изнутри, баюкает свою накормленную злость, чтобы руки перестали так предательски дрожать. В ушах звенит.

Слезает с мёртвого тела, окидывает задравшуюся кверху задницу придирчивым взглядом. Подол платья Наоми теперь так высоко, что можно легко увидеть: шлюшка была даже без белья. Тошнотный порыв, желудок крутит отвращением, и Амелия презрительно передёргивается. Ногой спихивает её с бортика, и по двору разносится новый плеск, когда всё тело погружается в воду.

Эми замирает. Мурашки по коже, холодок. И чёткое интуитивное ощущение взгляда в спину. Обернувшись на стену Браунвилля, смотрит выше, моментально натыкаясь на тёмную фигуру, стоящую на балконе второго этажа. Алекс небрежно облокачивается о кованые перила, наблюдая за каждым движением своей взбесившейся от ревности девочки. Эми нервно сглатывает, пытаясь понять, как он к этому отнесётся.