— Я люблю черный и без сахара, — вместо ответа сказала я ему.

— «Моккона» подойдет?

— Вполне.

* * *

Мне казалось, у этого человека нет недостатков. В каждом они бывают, а в нем нет.

Квартира удивила своей простотой и в то же время изысканностью. И еще идеальная чистота поразила меня. Я сразу же вспомнила гигиеническое состояние своего жилища, справедливо заметив, что по части порядка оно проигрывает этой квартире. У меня и тряпка-то для пыли со вчерашнего дня обитает на телевизоре. Совесть червяком завозилась в душе, с укором напомнив, что я все-таки женщина.

И вот тут голову посетила мысль, которая заставила меня почувствовать что-то вроде укола ревности. Порядок, должно быть, создавался женскими руками. Это было бы неудивительно: такой мужчина просто не может быть один. Неожиданно для меня досада закралась в сердце. Раньше моя совесть не видела большой разницы в том, женат мой партнер или нет. А сейчас… не тот был случай.

Я еще раз окинула взглядом комнату, с завистью подумав о той неизвестной, которой так повезло здесь жить. Обычно подобная идеальная чистота в квартире сковывает гостей, но здесь этого абсолютно не чувствовалось. Длинный ворс накидок на мягкой мебели, сделанных под звериную шкуру, и такой же ковер скрадывали ощущение неудобства, создавая уют.

— Можешь подождать в кресле, пока я приготовлю кофе, — предложил Роман. Так представился мой новый знакомый, пока мы поднимались к нему на пятый этаж. Я, помню, еще обрадовалась такому совпадению этажей: как раз вровень с квартирой Улановой, очень удобно будет наблюдать.

Устроившись в кресле, я почувствовала такой комфорт, что пожалела о своих словах, сказанных во дворе. На балконе вряд ли будет так уж удобно сидеть. Туда обычно сваливают санки, тазики, лыжи, лет пять не выбредавшие на природу, и кучу других никому не нужных вещей, которые жалко бывает выбросить. Какое удовольствие в таких условиях пить кофе?

Роман довольно быстро приготовил кофе и вошел в комнату с небольшим подносом.

— Таня, разрешите мне вас немного поэксплуатировать, — мягко сказал он. Эта квартира словно приглушала все звуки, отчего они становились мягче. — Если вам не трудно, откройте балконную дверь.

— Конечно, мне не трудно, — согласилась я.

Не хотелось выбираться из ласковых объятий шкуры животного, хоть и искусственного, распластавшегося на кресле, но обнаглеть до такой степени я не могла себе позволить. Пришлось встать и открыть дверь, ведущую на балкон. И мне снова пришлось удивиться. Если дело так и дальше пойдет, я избалуюсь и привыкну к приятным неожиданностям.

Я словно и не выходила из комнаты, настолько удобно оказалось на балконе. Отсутствие места, на котором можно было бы развернуться вдвоем, ощущалось только пару минут, пока мы не уселись за маленький столик, удобно складывающийся к стене. Роман поставил на него поднос и, усадив меня на плетеный стул, ненадолго вошел в комнату. Вернулся он с пледом в руках.

— В куртке сидеть было бы неудобно, а на улице все-таки прохладно, — сказал Роман, заботливо накидывая его на меня. — И я ничего лучшего не придумал, как принести вам этот пережиток прошлого.

Я закуталась в плед и взяла маленькую белоснежную чашечку с кофе.

— Иной раз приятно почувствовать себя старушкой.

— Вам еще долго придется лишь изредка чувствовать себя таковой.

Комплимент был тонким и без лести. И мне это понравилось.

Мы еще долго сидели на балконе, о чем-то беседуя. Я изредка, для успокоения совести, посматривала вниз и на окна Улановой, но вскоре поняла, что совершенно остыла к слежке, и решила сделать себе выходной.

День клонился к закату, когда я вспомнила о времени. Меня мучил вопрос: неужели все так и ограничится разговорами? Мы же не школьники. Или ему больше ничего не нужно? Конечно, я сегодня одета далеко не как фотомодель, мои походные джинсы мало эротичны… Но ведь за что-то он меня выбрал?

Пора было уходить. Я сказала об этом Роману и, к своему неудовольствию, не заметила на его лице никакого разочарования или досады.

— Надеюсь, я вас не сильно задержал, — только и был ответ.

Пока он провожал меня до двери, я все ждала, когда же прозвучит вопрос о следующей встрече. Я обулась.

— Вас подвезти? — вежливо спросил Роман.

— Спасибо, я на своей машине.

И снова ничего о новом свидании. Что ж, напрашиваться я не стану, но, если надо будет, адрес этот обязательно вспомню. И вернусь уже не в этих дурацких джинсах. Тогда посмотрим, надолго ли затянутся разговоры.

Надевая куртку, я пошарила в карманах. Там лежала только расческа. И это подойдет. Я подождала, пока Роман отвернется от меня в сторону, и положила расческу на трильяж так, чтобы ее не сразу было заметно. Чем не повод вернуться?

Мы распрощались, и я спустилась во двор. Темнеющее небо к вечеру затянулось облаками, кучно ползущими в сторону центра города. Закатное солнце отражалось на них розовым. Сумерки, еще только намечающиеся, словно туман, спустились вниз, а окна стали загораться первыми огоньками. Может быть, это из-за моего настроения так показалось, что лучшего пейзажа я в жизни не видела?

Сегодня же должен прийти Гарик!

О господи!

Я вернулась с небес на землю, как горячей водой ошпаренная этой мыслью. Как же не хотелось встречаться наедине с Папазяном, тем более после общения с мужчиной, который достоин называться мужчиной.

Полностью очнувшись от полетов в заоблачных высотах, не теряя времени, я быстро добралась до машины и взяла сотовый. Только бы она была дома.

В трубке прозвучал знакомый голос, и я облегченно вздохнула: застала.

— Лена, если у тебя нет никаких срочных дел, приезжай ко мне скорее. У меня есть обалденная новость.

У Ленки-француженки дел никаких не оказалось: тетради все проверены еще вчера, к урокам она подготовилась, поесть сварила, сценарий КВНа сочинила. Да, она совершенно свободна.

Я готова была расцеловать трубку, поскольку до подруги было слишком далеко, настолько подружка меня обрадовала. Она обещала приехать где-то через час. Теперь смело можно ехать на встречу с Папазяном. Один раз Ленка меня спасла от него, надеюсь, что и во второй раз у нее получится.

Я еще не знала, какую же новость мне придется сообщать подруге, но твердо решила: про Романа она пока ничего не услышит. Во-первых, еще неизвестно было, продолжатся ли наши с ним встречи или нет, а во — вторых… Кажется, во-вторых, у меня чувство собственности проснулось. Я не хотела, чтобы какая-либо другая женщина, даже любимая подруга, знала о нем. Так что, милая Ленка, придется слушать тебе мои сочинения вместо настоящей новости.

Всю дорогу домой я придумывала, что же ей сказать. В голове всплывали различные версии, но настолько неправдоподобные, что я их сразу же отметала одну за другой. Промучившись так минут пятнадцать-двадцать, я плюнула на это занятие и решила: как-нибудь выкручусь потом, на ходу.