* * *

…В память о той Олимпиаде на моей московской кухне до сих пор висят занавески, которые я сшила, вернувшись из Лиллехаммера. Точно такого же цвета и фасона – с подхватами из толстых, заплетенных в косу матерчатых жгутов – как на кухне того маленького и гостеприимного норвежского деревенского дома. И каждый раз, когда на них падает взгляд, я вспоминаю последний вечер, пожилого хозяина, искренне болевшего за наших спортсменов, и его слова, сказанные нам на прощание, когда уже были подведены медальные итоги Игр:

– Все-таки Норвегия – очень маленькая страна. Это справедливо, что она проигрывает великой России…

В день закрытия Игр в Атланте все журналисты пресс-центра с напряжением ждали выступления президента Международного олимпийского комитета Хуана Антонио Самаранча. По уже сложившейся на нескольких Олимпиадах традиции он неизменно вставлял в свою прощальную речь слова: «Эти Игры были лучшими в истории». В этом и заключалась интрига: скажет Самаранч нечто подобное в этот раз или нет?

Он сказал. Формально прилагательного «лучшие» в его речи не было. Но там тем не менее хватало иных хвалебных эпитетов. И пресс-центр, услышав это, хором взвыл в возмущенном негодовании.

Незадолго до моего отъезда в Атланту в редакцию «Спорт-Экспресса» приехал американский журналист – собственный корреспондент журнала Sports Illustrated Джефф Лилли. Он готовил большой блок интервью с российскими коллегами на тему грядущей Олимпиады. В качестве одного из собеседников ему и подсунули меня – как олимпийскую чемпионку.

На вопрос американца о том, что я думаю по поводу Игр в Атланте, я необдуманно ляпнула:

– Ничего хорошего. Насколько мне известно, основное население Атланты – это негры. Как показывает мой личный опыт, когда за организацию чего бы то ни было берутся черные, порядка не жди. У большинства из них слишком приблизительные представления как о дисциплине, так и о пунктуальности.

Джефф аж подпрыгнул: «Елена, я тебя умоляю, не произноси таких слов. Я не могу написать слово „негр” в своем материале!»

Я пожала плечами.

– Мне-то что за дело? Не можешь – найди другие слова. Ты же спросил меня, что я думаю? Вот именно это я и думаю. По крайней мере у меня нет никаких оснований считать иначе…

* * *

Выбор Атланты в качестве столицы Игр-1996 многим казался странным. До 1984 года Игры для стран-хозяев были, пожалуй, лишь делом престижа и отличной возможностью дать мощный толчок развитию спорта в целом. Олимпиада в Лос-Анджелесе стала переломной: доказала, что при грамотной постановке дела главные соревнования современности способны приносить сумасшедшие прибыли всем, кто так или иначе участвует в их организации. Поэтому и драки за право проведения Олимпиад вышли на новый уровень.

Казалось бы, Игры-96, которым суждено было пройти в год столетия современных Олимпиад, просто-таки обязаны состояться в Афинах – там, где, собственно, и родилась древняя олимпийская традиция. Но на выборах Афины проиграли. Поговаривали, что виной всему деньги, ведь именно в Атланте расположены штаб-квартиры «Кока-Колы» и телегиганта TBS.

Ну а в Атланте начался бардак. Все призывы МОК к оргкомитету с просьбами хоть как-то ограничить в дни Игр количество частного транспорта на улицах наталкивались на железобетонный ответ: «Мы не можем посягать на права американского народа!» В итоге работа транспортной системы то и дело блокировалась, хотя и без того была организована чудовищно. Например, чтобы попасть из пресс-центра в бассейн (три минуты и восемь долларов на такси, из которых семь брали только за факт посадки в машину), нужно было в течение сорока минут добираться до главного транспортного узла, делать пересадку, причем ждать автобуса приходилось от двадцати минут до часа, и ехать еще сорок минут в обратном направлении.

Как-то последний по расписанию, почти полуночный автобус прессы, отходящий от олимпийского бассейна, подхватил, едва отъехав от остановки, пяток местных зрителей и отправился развозить их по станциям метро. Журналисты были в ярости. Возможность закончить работу хотя бы на полчаса раньше на Олимпиадах, где порой приходится работать круглосуточно, весьма принципиальна. Однако на это возмущение от толстенной черной американки-водителя последовал убийственный ответ: «Это – американские граждане. А мы – на американской земле. Права соотечественников для меня первостепенны!»

Когда скандал в салоне вспыхнул по полной программе и «приблудную» публику были готовы если не линчевать, то на полном ходу выбросить из автобуса, негритянка спокойно заглушила мотор на перекрестке, открыла переднюю дверь, достала из бардачка пару гамбургеров и со словами «Надоели вы мне все…» ушла в ночь.

Волонтеры информационных служб в Атланте регулярно занимали на стадионах чуть ли не всю трибуну прессы (другие места были полностью проданы зрителям) и не могли связно ответить ни на один вопрос.

«Зачем вам понадобилась эта работа?» – не выдержала я как-то в гимнастическом зале. «Почему нет? – искренне удивилась собеседница, необъятным желеобразным обликом как две капли воды напоминавшая уже упомянутую мною даму за рулем. – Во-первых, дали форму. Во-вторых, я с утра до вечера бесплатно смотрю гимнастику. Знаете ли, нравится. Вы видели, кстати, сколько у меня автографов на бейсболке? Кормят, опять же, три раза в день бесплатно. Где взять протоколы? Ну, я, право, не совсем в курсе. Может быть, вам стоит спросить где-нибудь там, на улице? Там есть палаточка, из которой вроде бы носят бумажки…»

Иногда действия волонтеров и вовсе теряли всякую логику.

Как рассказывали мне обитатели Олимпийской деревни, в один из дней Игр охранники здания, где располагался Макдональдс, вдруг ни с того ни с сего запретили выносить на улицу мороженое. На этажи гостиничных корпусов, где жила российская делегация, по нескольку дней подряд не загружали прохладительные напитки. Нет, злым умыслом нигде не пахло: так, халатность и непоколебимая уверенность в том, что все, что делают американцы, они делают правильно.

Чем ближе было закрытие Игр, тем больше мелких деталей начинало откровенно резать глаз и вызывать раздражение. Неистовые американские болельщики были готовы под завязку заполнять трибуны даже во время предварительных соревнований, несмотря на проливной дождь или палящее солнце. Но как только выяснялось, что в финале не будет спортсменов США, трибуны пустели. Особенно заметно это было в состязаниях борцов, боксеров. Проплешины на зрительских местах бросались в глаза даже в телевизионных репортажах.

Да и сами репортажи оставляли желать лучшего. Американские операторы без конца показывали выступления лишь «своих» спортсменов. Одна из газет опубликовала письмо, присланное жительницей какого-то маленького городка руководству ТВ-компании, обслуживавшей Игры. «Я очень благодарна вам за возможность увидеть всех наших спортсменов, – писала американка. – Но иногда, знаете ли, хочется посмотреть и на тех, кто выигрывает медали…»