— Как это понимать?

— Пребывание в твоем доме дает мне определенные преимущества. Некоторые из них я могу получить без излишних стараний.

— Вы не можете… — начала было Фелиситэ.

— О нет, я еще могу, — ответил Морган, притворившись, что не понял ее слов. — Во-первых, если твой братец вновь заявится в Новый Орлеан в ближайшие несколько дней, он наверняка придет сюда: узнать, как у тебя дела. Во-вторых, у нас трудности с расквартированием, и генерал-губернатор собирается приступить к конфискации жилых помещений для офицеров, в первую очередь для того, чтобы они больше не сидели у него на шее. Он наверняка обрадуется, если я сам подыщу себе жилье. И в-третьих, это касается тебя. Насиловать девственниц всегда казалось мне пошлым занятием. Если бы я только знал… Увы, теперь уже поздно сожалеть о содеянном и мне придется взвалить на себя тяжкое бремя ответственности.

— Ха! — воскликнула Фелиситэ усмехнувшись, и села на кровати, прижимая к себе покрывало.

— Несмотря на твое невысокое мнение о моих принципах, я считаю необходимым возместить нанесенный ущерб, чего бы мне это ни стоило.

Голос его звучал сухо, в нем слышалась горькая ирония. Фелиситэ неожиданно пожалела, что не видит лица Моргана.

— Вы предлагаете…

— Да, мне пришло в голову, что я обязан сделать тебе предложение.

— Вы наверняка шутите. Несколько минут назад Вы заявили, что я помогала людям, желавшим вас убить, а теперь предлагаете мне взять ваше имя. Это же смешно!

— И тем не менее я отвечаю за каждое свое слово.

— Зачем вам это? — насмешливо бросила Фелиситэ. — Чтобы выслужиться перед О'Райли? Вы хотите улучшить отношения со здешними жителями и заодно довести вашу месть до конца?!

— А почему бы и нет? — ответил Морган с едва заметным мрачным недоумением.

— А вы не боитесь, что тогда у меня появится больше причин избавиться от вас? — язвительно поинтересовалась девушка.

— Я убедился, что ты неопытная заговорщица. И в любом случае я приму меры, чтобы уберечься от новых поползновений.

— Никакая я не заговорщица! — воскликнула Фелиситэ, прижав руки к груди. — Я вовсе не думала, что нас будут ждать, даже но рассчитывала кого-то встретить здесь.

— Ты решила, что я поверю тебе, после того как видел тебя с братом?

— Это не имело к вам никакого отношения. Я никогда не думала…

— Значит, ты все-таки говорила с Валькуром?

— Но я не знала, что он замышляет, клянусь.

Морган встал и, наклонившись, поднял с пола камзол, прежде чем выйти в гостиную. Фелиситэ услышала удары кремня, увидела, как вспыхнула желтым огоньком вата в трутнице, которую он, наверное, достал из кармана. Через несколько мгновений в гостиной стало светлее от разгоравшейся свечи. Морган вернулся в спальню и поставил бронзовый подсвечник на туалетный столик. Фелиситэ поспешно отвела взгляд от его обнаженного тела, уставившись в черный квадрат окна, откуда доносился монотонный стук падавших на землю дождевых капель.

Приблизившись к изножью кровати, он замер, опершись на грубо отесанный кипарисовый столбик.

— Если бы я поверил твоим словам, — медленно проговорил он, — я бы еще настойчивее просил тебя стать моей женой.

Фелиситэ резко повернула голову и посмотрела ему в лицо. Выражение карих глаз девушки сделалось жестким.

— Никогда. Ни за что на свете, — хрипло сказала она.

— Никогда, — произнес Морган, в упор глядя на нее зелеными глазами, — это долгий срок. Я не сомневаюсь, что ты не пожалеешь, если согласишься.

Стоило Фелиситэ взглянуть на Моргана при свете свечи, как она мгновенно позабыла обо всем, что собиралась сказать в ответ. По его груди и руке извилистыми струйками стекала кровь, медленно капая на постель. Тело его было испещрено царапинами и бурыми сгустками, напоминавшими ржавчину. Девушка перевела взгляд на покрывало. Кровавые пятна испачкали его столь сильно, что она уже не могла отличить, где была ее кровь, а где — Моргана.

— Боже мой, — вздохнула Фелиситэ, вытянув вперед руку и глядя на свои окровавленные пальцы.

Морган опустил глаза и с раздраженной гримасой прижал ладонь к длинному порезу, наискось пересекавшему его грудь и плечо.

— Извини, я не заметил.

Фелиситэ ощутила приступ тошноты. Она не знала, что ответить, не представляла, как поступить с этим человеком, столь грубо вторгшимся в ее жизнь. Охваченная замешательством и смертельно уставшая от борьбы и насилия, она хотела разрыдаться, но понимала, что сейчас слезы не принесут облегчения. Дождь тем временем ослабел, теперь шум его напоминал тихую барабанную дробь. Ему вторил другой звук, похожий на глухие удары, как будто вдалеке кто-то стучался в дверь. Звук становился все настойчивее, и Фелиситэ обратила на него внимание. Она повернула голову, прислушалась, и внезапно все вспомнила.

— Ашанти, — прошептала она.

— Твоя служанка?

— Я не знаю, что они сделали с ней и с другими женщинами.

— Придется посмотреть. — Морган нахмурился.

— Нет. Я пойду одна, — поспешно проговорила Фелиситэ, снова устремив взгляд на струйки крови, продолжавшие стекать из раны, которую Морган зажимал потемневшими пальцами. — Вам лучше присесть.

Он приподнял бровь и ответил с едким сарказмом:

— Ты очень заботлива, но ты напрасно переживаешь. Прошло уже порядочно времени. И я вполне могу потерпеть еще немного.

— Я обойдусь там без вас.

— Как хочешь.

Завернувшись в покрывало, Фелиситэ соскользнула с кровати. Лицо Моргана хранило замкнутое, непроницаемое выражение. Девушка бросилась к гардеробу, достала халат, быстро накинула его и переступила через упавшее покрывало. Только сейчас она обратила внимание, что сандалии из мягкой кожи до сих пор оставались на ее ногах, зашнурованные на икрах. Это открытие почему-то заставило ее густо покраснеть. Стараясь не смотреть на Моргана, она быстро вышла из спальни.

В гостиной стоял сундук, где хранились разные тряпки. Фелиситэ задержалась, подняла тяжелую крышку и вытащила моток бинтов, нарезанных из остатков старой, но чистой простыни. Поджав губы, она вернулась в спальню и, бросив моток на кровать рядом с Морганом, вновь выбежала вон.

Когда она торопливо спускалась по лестнице, удары, которые привлекли ее внимание, сделались еще громче. Похоже, они доносились со двора, скорее всего, из комнаты, где спала Ашанти. Вскоре Фелиситэ убедилась, что ее предположение оказалось верным. Окунувшись во влажную темноту ночи, она быстро добежала до спасительного навеса, наклонив голову, стараясь уберечься от дождевых потоков, все еще стекавших с крыши. Дверь в комнату служанки была подперта деревянным брусом, с помощью которого обычно запирали на ночь помещения для рабов, хотя в доме ее отца этого не делали уже много лет.