– Последнее время меня преследуют два типа. Сейчас они должны появиться, оба, – сказала Рогозина. – Один прикинулся журналистом, которому нужно интервью, а другой – покупателем, которому нужно эксклюзивное платье.

Оказывается, у наших парней будет совсем не любовное свидание! Неужели они тоже занимаются расследованием?!

Однако следующие слова Рогозиной заставили забеспокоиться:

– Но я им не верю.

– Почему? – удивился Темик.

– Интуиция. По-моему, они что-то вынюхивают. Я хочу устроить им ловушку.

– Какую? – поинтересовался Темик.

– Когда они появятся, я их запру и вызову охрану. Пусть их задержат как воров!

– Здорово! – восхитился Темик. – А сейчас охрана где?

– Футбол смотрят по телику. Хоть на ушах ходи, не услышат!

Леху хотят заманить в ловушку?!

От беспокойства я вздрогнула и покачнулась.

– Что это? – вздрогнул Темик. – Что это с манекеном?

Не спуская с нас внимательного взгляда, он обошел вокруг. А потом произнес:

– Во делать стали! Как настоящие! А эта один в один моя Олька.

И тут Рогозина задумчиво произнесла:

– Странно… Мне кажется, у этого манекена руки были подняты…

Круглое лоснящееся лицо приблизилось к моему, руки потянулись к шляпе… Я перестала дышать и изо всех сил старалась не моргнуть.

И в этот момент на галерее грохнуло, жахнуло, и сверху упало что-то тяжелое.

Когда осели тучи пыли, перед нашими потрясенными взорами предстала четвертая участница девчачьей команды – Лида. Оглушенная, покрытая известкой и паутиной, она сидела на полу, крепко прижимая к себе видеокамеру.

– Кажется, спасла! – произнесла она с растерянной улыбкой и, непонятно было, о ком она говорит – о нас или о камере.

Ее радость была преждевременной.

– Шпионка! – взвизгнула Рогозина. – Она все снимала! Хватай ее! Отними у нее камеру!

Темик, разъяренно сверкая глазами, одной рукой сгреб Лиду, другой вырвал у нее камеру, размахнулся и…

И в этот момент трое манекенов кубарем скатились со стола и повисли на нем с отчаянными криками:

– Замри, зараза! Отпусти ее! Отдай камеру!

Сцена, последовавшая за этим, была достойна кульминации любого романа или фильма.

Рогозина дико взвыла, затряслась и, выкатив глаза, огромными скачками понеслась к выходу.

У Темика отпала челюсть и он, отпустив Лиду, во все глаза уставился на Олю. А потом по его лицу расползлась мертвенная бледность, и он начал медленно оседать на пол.

И после этого произошло нечто совсем уж неожиданное и невероятное: к визгу Рогозиной присоединился топот, какие-то новые голоса, и мы увидели, что еще три манекена ожили и преследуют ее.

Это были «Пират», «Гномик» и… И «Йети».

Фигуры мчались ей наперерез, громко крича и размахивая руками.

Как вы понимаете, всего этого оказалось вполне достаточно, чтобы мы трое тоже тихо улеглись на цементный пол рядом с Темиком.

Когда я очнулась, то обнаружила, что лежу на ворохе лоскутков. Рядом лежали белая шляпа и Танюсик. Остальные участники событий были на ногах и отчаянно ругались. У меня кружилась голова, и чувствовала я себя не очень, поэтому вставать не хотелось. Я с сожалением подумала, что стала совсем слабонервной – падаю у обморок при каждом новом повороте событий. И тут Танюсик, словно отвечая моим мыслям, вдруг тихо произнесла:

– Заморочки переходного возраста…

Похоже, она тоже не торопилась вставать. И еще похоже, что спорщики прекрасно обходились без нас, поэтому мы, устроившись поудобнее, решили остаться просто слушателями и зрителями.

А посмотреть было на что. В оживших манекенах, окруживших Рогозину, мы с изумлением узнали троих приятелей: «Гномиком» был Смыш, в костюм йети переоделся Сеня, а в «Пирате» я с замиранием сердца узнала своего Леху.

Оля все еще оставалась Снегурочкой, она сидела на полу и трясла головой. Темик стоял неподалеку и, не участвуя в разборках, поедал ее глазами.

Лида уже вполне пришла в себя и с сокрушенным видом разглядывала камеру – вернее, то, что осталось от нее после падения.

Оказалось, что парни действительно проводили собственное расследование – и теперь стало ясно, почему они оказались на балу и на скалодроме – так же, как и мы, они собирали информацию о Рогозиной и выслеживали ее.

– А какое вам вообще дело до всего этого? – пыталась обороняться Рогозина. – Чего вам от меня надо?

– Ты обидела наших девчонок! – хором воскликнули Сеня, Леха и Миха, и за эти слова мы с Танюсиком тут же простили им все провинности.

Злоумышленница оказалась крепким орешком и с самым наглым видом все отрицала. Но это не смутило «Гномика»-Смыша, который во время самых жарких разборок оставался невозмутимым, как скала, и в конце концов объявил:

– Все материалы этого дела будут переданы в прокуратуру.

– У вас нет доказательств! – взвизгнула Рогозина. – Вам никто не поверит! Никто никогда ничего не узнает! У вас нет свидетелей! Кто вам все подтвердит?

– Я. Я подтвержу, – заявил вдруг Темик и встал рядом с Олей.

– Ты?! – взвилась Рогозина. – И ты посмеешь? После того, что я для тебя сделала?

– А что ты такого для меня сделала? – удивился Темик.

– Я тебя в люди вывела! Человеком сделала! Да знаешь, кем бы ты был без меня?

– Знаю. Нормальным парнем, а не скотиной и тряпкой, – твердо сказал Темик, и мы вдруг подумали – может, он и в самом деле не скотина и не тряпка?

А потом «Йети-1» повернулся к Оле и сказал:

– Оля, извини меня, пожалуйста. Я вел себя по отношению к тебе как… как…

– Снежный человек, – подсказала Танюсик.

– Ну да! – согласился Темик. – Как настоящая горилла. Но это было не специально, а по глупости, поверь. Я просто не догадывался о своих истинных чувствах. И только теперь, когда я увидел тебя в костюме Снегурочки, такую добрую и прекрасную, я понял, что ты для меня значишь. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

В его голосе было столько мольбы и страдания, что я бы на месте Оли смилостивилась.

Но проследить за развитием драмы не удалось – людям надо было дать поговорить, и мы неохотно поднялись.

Тем более, что нам тоже надо было кое с кем выяснить отношения.

Разборки не получилось. По крайней мере, у нас с Лехой. Увидев, что я встала, он бросился ко мне со словами: