Да, это мнение, наверное, близко к типичному праволибертарианскому взгляду на кризис, однако его высказывает вовсе не типичная представительница правого крыла либертарианцев. Его высказывает пионерка объективизма, женщина, присутствовавшая при создании «кредо», которое столь многое обещает после событий 2008 года. Более того, эта самая женщина убедила Алана Гринспена в далеких 1950-х годах, что правительство не должно заниматься выдачей лицензий на ведение банковских операций. Об этом бегло упоминается в мемуарах Натаниэля Брандена, однако совершенно обойдено вниманием в «Страсти Айн Рэнд».[76]

«Это было на вечеринке, если я ничего не путаю. И каким-то образом — не помню, как именно, — всплыла эта тема. Мы просто разговаривали с ним и как-то заговорили и об этом, и я высказала свою точку зрения. По-видимому, для него это было важно, — вспоминала Барбара. — Я ужасно собой гордилась, но я не экономист». Зато Гринспен был экономистом, консультантом по экономике, влияние которого среди некоторых ведущих производственных компаний Америки было очень велико. «Я, наверное, не смогла бы сказать по этой теме ни слова сверх того, что сказала» Гринспену, признавалась она, считая свои познания в банковском деле крайне скудными.

В увесистых мемуарах Гринспена 2007 года под заглавием «Эпоха потрясений» нет ни слова о том разговоре. Есть лишь беглое упоминание о дружбе с Бранденами. Гринспен изображает свое увлечение философией Рэнд как юношескую страсть, как подростковое увлечение музыкой группы «Deep Purple». В послесловии к изданию в мягкой обложке, опубликованному в разгар финансового кризиса, Гринспен излагает свою версию разразившегося кошмара. Гринспен там в своем репертуаре: многословный, выражающийся витиевато, но неуклонно ведущий свою главную линию параллельно линии Рэнд. Никаких новых законов регулирования финансовых рынков не нужно. «Если наша цель материальное благополучие, — пишет он, — яне вижу альтернативы глобальному рыночному капитализму».[77]

Барбара, кажется, как и прежде, верна философии Рэнд, однако весьма критично настроена по отношению к нынешним лидерам объективизма. Она назвала Институт Айн Рэнд рассадником «фундаменталистов от объективизма», подозревая, что их бескомпромиссный взгляд на объективизм лишь вредит делу. По ее словам, «они делают кое-что хорошее, распространяют книги Рэнд, но, кажется, приносят больше вреда, чем пользы своим фанатизмом и догматизмом».

Закономерно возник вопрос, ответ на который мне хотелось найти: всегда ли объективизм бывает фанатичным и догматичным? Существует ли такое явление, как «умеренный объективизм», способный подстраиваться под требования времени и несколько смягчать свои взгляды?

В иудаизме есть реформаторская ветвь. У христиан есть унитарная церковь. Возможно ли нечто подобное для последователей гранд-дамы радикального капитализма?

Нашлось ли на земле место для Первой реформаторской церкви Рэнд?

Из череды многочисленных скандалов, изгнаний и исходов, неприятных событий, случавшихся в разное время в движении Айн Рэнд, начиная с Брандена и заканчивая недавним скандалом с Маккаски, один случай выделяется особо, и его отголоски ощущаются до сих пор, хотя прошло почти двадцать лет. Этот раскол в рядах рэндианцев оказался таким же важным и бесповоротным, как разрыв с Бранденом, но о нем можно рассказывать детям до шестнадцати.

Большинство внутриобъективистских склок никак не тревожили окружающих. Но эта склока особенно примечательна, потому что затрагивает взаимоотношения между рэндианцами и большой группой их пасынков-либертарианцев. Если конфликт разрешился бы, объективизм стал бы сильнее, а его противники не ощущали бы той уверенности, какую ощущают сегодня.

Для всего мира либертарианцы и объективисты — примерно одно и тоже. На самом же деле это не просто отдельные движения, но и жестокие конкуренты, и особенно жестоко проявляют себя объективисты. Если хотите подразнить ортодоксального объективиста, назовите его либертарианцем. Именно это сделал в своих мемуарах Гринспен, когда сказал: «Рэнд написала „Источник“, чтобы проиллюстрировать философию, к которой пришла, — философию, которая особенно выделяет рассудок, индивидуализм и осознанный эгоизм. Позже она назвала это объективизмом, сегодня ее назвали бы либертарианкой».[78] Возможно, и так. Но это было бы неверно, и как ветеран объективистов Гринспен отлично это знал. Гринспен откровенно попытался скрыть экстремистский характер радикальной, антиправительственной, атеистической и, для огромного количества людей, ошеломляюще аморальной системы верований Рэнд.

У либертарианцев и объективистов много общего, но либертарианцы с самого начала чертовски раздражали Рэнд. На заре либертарианского движения, в начале 1970-х годов, они многим казались каким-то странноватым правым крылом Новых левых, унаследовавшим их анархический, антигосударственный дух. Рэнд же попросту отмахнулась от них.[79] «Я не одобряю их, я не согласна и никак не связана с этой новейшей вариацией каких-то консерваторов, так называемых „правых хиппи“, которые переманивают на свою сторону самых юных или самых невнимательных моих читателей, заявляя, будто следуют моей философии, и в то же время оправдывая анархизм», — писала Рэнд в своей брошюре 1971 года.[80]

Ее подвели недостаток воображения, тотальная политическая слепота и непредусмотрительность, потому что за последующие годы либертарианство заматерело и превратилось в то влиятельное политическое движение, каким является сегодня. Я сильно сомневаюсь, что Рэнд стала бы переживать по поводу потери товарищей или утраты влияния. Не в ее характере было заботиться о тех, кого она считала нестоящими. В наши дни Институт Айн Рэнд по-прежнему разделяет неприязнь Рэнд к либертарианцам, и на главной странице его сайта размещены выдержки из лекций Рэнд, в которых она поносит либертарианство. Среди прочих приведена и цитата 1972 года, где она говорит: «Я скорее проголосую за Боба Хоупа, братьев Маркс или Джерри Льюиса». Есть еще высказывание 1973 года, в котором Рэнд называет Либертарианскую партию «дешевой попыткой рекламы», которая не достигла цели, и заявляет, что либертарианцы ее «враги» и «крадут» ее идеи.[81]