Встаю на носочки, пытаюсь хоть как-то снизить это давление, от которого я медленно схожу с ума, но Адам лишь усиливает напор и начинает медленно гладить клитор подушечками своих пальцев.

Это выше того, что я могу вынести…

Из груди вырывается всхлип, я царапаю ногтями по плитке, и вжимаюсь щекой в ее холод, чтобы хоть как-то отвлечься от настойчивых ласк.

— Хорошая девочка. Будь такой же послушной и делай все, о чем я тебя прошу. Пока еще прошу, Ева, но имей в виду, что приказывать мне тоже нравится, — кончики его пальцев касаются моих губ. — Открой. Возьми их в рот.

Я приоткрываю губы, и Адам тут же толкает два пальца внутрь моего рта. Он успел смыть с них гель до того, как прикоснуться ко мне там, так что на языке я чувствую лишь вкус собственного возбуждения.

Это так…развязно.

Так порочно. Развратно. Грязно.

— Соси, Принцесса.

Очередная «просьба».

Я втягиваю его пальцы глубже, скольжу губами по ним и осторожно обвожу их языком, пока Адам вклинивается между моих ног, не позволяя свести их, и трется членом о припухшую плоть. Крупная головка раздвигает складки, задевает пульсирующий клитор при каждом движении. Свободной рукой Адам надавливает мне на поясницу, чтобы я прогнулась сильнее.

— Нравится, девочка? Я чувствую, что нравится. Ты такая мокрая. Блядь, Принцесса, ты течешь на мой член.

Его голос обволакивает. Я словно погружаюсь в теплую карамель, утопаю в ней.

— Хочешь кончить? — Адам резко возвращает пальцы, которые я вылизывала до этого, на влажную плоть. Надавливает, трет, прижимает подушечки к клитору и скользит ниже. Глубже. К входу в мое тело. — Не слышу, Ева.

Адам горячий.

Просто невероятно раскаленный.

Я вспыхиваю, когда он грудью прижимается к моей спине.

Его губы скользят по моему плечу, Адам добирается до шеи, всасывает кожу на ней, клеймя меня алыми метками кровоподтеков. У меня больше не получается сдерживать стоны.

— Хочешь, я знаю. Скажи это, Принцесса. Скажи, и я дам тебе это.

Адам обводит пальцами тугие мышцы входа, слегка надавливает, и я дергаюсь в его руках, машинально пытаясь свести расставленные ноги. Но он не позволяет.

Свободная ладонь накрывает грудь. Он перекатывает твердый сосок между подушечек, тянет, вырывая из меня новый протяжный стон. От этой легкой волны боли все ощущения усиливаются. Между ног пульсирует так, что я сама трусь о его пальцы, потому что мне нужно больше.

Жестче.

Резче.

Грубее.

Мне нужно попросить его…

— Адам, пожалуйста…

— Я весь твой, детка. Что ты хочешь, чтобы я сделал? — он усмехается возле моего уха, вновь влажно целует шею. Обводит оставленные им же метки кончиком языка, и их начинает жечь по новой. От каждого касания хочется кричать, срывать голос, показывая, как же до безумия мне сейчас хорошо.

— Мне нужно… Пожалуйста… — хнычу, когда Адам отнимает пальцы от клитора и вырисовывает на животе возле пупка какие-то странные линии.

— Я могу вечность держать тебя на грани, — он до боли сжимает грудь, проскальзывает потяжелевшим членом по колечку моментально сжавшихся мышц между ягодиц. Возбуждение простреливает новой оглушающей волной, когда я чувствую, насколько он твердый.

— Я… — тяжело сглатываю. — Я хочу кончить… — выдыхаю шепотом, зажмуриваю глаза. — Пожалуйста, Адам… Больше не могу…

— Улетай, Принцесса, — его пальцы там, где я больше всего на свете хочу их. — Я держу тебя.

Внизу вся тяжелеет. Каждый новый спазм сильнее предыдущего, в животе скручивается болезненный узел. Дыхание Адама щекочет шею, я знаю, что он усмехается, продолжив жестко и быстро тереть клитор, размазывая по коже мою смазку.

Меня накрывает волной мощнейшего оргазма. Мир встает на паузу, все вокруг меркнет, остаются лишь оглушающе приятные волны. Они подчиняют себе мое сознание, Адам подчиняет меня себе в очередной раз. Я захлебываюсь в стонах. В криках.

Это нельзя контролировать.

Каждая секунду становится вечностью.

Кожа невероятно чувствительна. Вся я — сплошные оголенные нервы. Натянутые струны, на которых Адам умело играет.

Я расслабляюсь, стараюсь выровнять сбившееся дыхание. Мне бы в ванну со льдом — сейчас даже воздух вокруг настолько горячий, что можно обжечься.

— Пришло время сделать все по-взрослому, — Адам зажимает ладонью мне рот и обхватывает себя рукой, направляя каменный член в мое тело.

Между ног резко начинает саднить. Налитая головка давит на мышцы, я пытаюсь попросить Адама быть мягче, но из-за его руки, прижатой к моим губам, выходит какое-то неразборчивое мычание.

Холодно. Жутко холодно. Меня бьет озноб, я будто превращаюсь в мраморную твердую статую.

Не надо. Я не хочу. Только не так…

Двадцать третья глава. Ева

Я просыпаюсь, но не открываю глаза.

Пытаюсь размеренно дышать, не двигаюсь, потому что мне страшно. Страшно посмотреть в глаза Адаму после вчерашнего, страшно увидеть собственное отражение в зеркале. Хочу притвориться, будто ничего на самом деле не было.

Есть ли какой-нибудь способ обмануть свой мозг и поверить в то, что вчерашнего дня никогда не существовало? И ночи тоже. И вообще я сейчас дома, в своей постели.

Ну пожалуйста, мне очень надо.

Кровать сбоку от меня прогибается. Я еще сильнее вцепляюсь пальцами в одеяло, ресницы предательски дрожат. Он точно не поверит, что я еще сплю.

Неожиданно что-то щекочет мне нос. Держусь изо всех сил, но секунд через тридцать все-таки чихаю и открываю после глаза, замечая у Адама в руке маленькое белое перышко.

— Спящая красавица все-таки изволила порадовать меня своим пробуждением? — он улыбается, пытается отнять у меня одеяло, потому что под ним я абсолютно голая.

Адам не позволил мне одеться ночью после душа, а от полотенца пришлось избавиться почти сразу, потому что оно сильно намокло из-за стекающей с волос воды. Постель бы просто промока, и спать было бы не очень приятно.

Я молчу. Просто не знаю, что говорить.

Отодвигаюсь немного, потому что некомфортно находиться близко