— Почему ты это сделала?

Смутившись, она отвернулась.

— Если бы я не подчинилась приказу отца…

Она так и не смогла заставить себя произнести последние слова, поэтому Тор закончил мысль сам:

— Он бы тебя избил.

Все было именно так, как он думал: ее принудили. Вождь Маклауд ненавидел, как некоторые мужчины обращаются со своими женщинами, понимал он и страх перед неизбежным наказанием. Но все это не меняло того факта, что она согласилась с вероломным планом своего отца и, сделав это, поставила его в крайне невыгодное положение.

— А ты не пробовала отказаться?

Вероятно, Кристина услышала нотки осуждения в его вопросе, потому что смущение сменилось гордостью. Она медленно окинула взглядом мощные плечи, сильные руки, широкую грудь. Потом ее глаза скользнули ниже, и Тора бросило в жар.

— Не всякий человек высок и широк как гора и имеет не мускулы, а камни.

Значит, она заметила, какое у него сильное тело? Очевидно, да. Черт, ну почему так жарко? Еще немного, и его кровь вскипит.

— Полагаю, давно на тебя не смотрел человек, который был сильнее. Возможно, я не сильная и не такая храбрая, как ты, но перенесла бы наказание, если бы кроме меня никто не пострадал.

— Ты защищала сестру.

Понимание быстро убило его гнев. Он не мог осуждать ее за то, что она защищала слабого.

Кристина улыбнулась.

— Я тоже была испугана, но все сказанное Беатрикс — правда. Она очень слабенькая, совсем как ребенок, и никогда не была сильной. — Тор слышал, как дрожит ее голос. Девушка украдкой смахнула слезу. — В последний раз я ее едва не потеряла. И не могла так рисковать. Знаю, что мы не должны были так поступать, — я говорила отцу. Но тогда посчитала, что никакого вреда не будет. Отец ворвется в комнату через несколько минут, попытается навязать помолвку, но у тебя не будет никаких причин соглашаться. Да и потом…

Тор уже догадался, что она хотела сказать.

— Ты собиралась уехать вместе с сестрой?

Кристина кивнула, старательно избегая его взгляда.

— Да.

До тех пор пока он не лишил ее девственности и она не передумала. Это было бы отличное решение. Даже после всего случившегося она могла уехать, но не сделала этого. Почему? Тор не был уверен, что хочет узнать ответ на этот вопрос. Должно быть, его мысли можно было прочитать по лицу, потому что Кристина робко добавила:

— Я не уверена, что гожусь для монашеской жизни.

Ее щеки снова окрасил румянец, а Тор почувствовал тяжесть в паху. Понимание того, что он разбудил в ней страсть, воспламенило кровь.

Он поспешил сменить тему.

— Той ночью, когда ты едва не попала в беду, ты договаривалась о лодке на Айону?

Кристина кивнула и вздрогнула от ужасных воспоминаний.

— Я ходила в деревню, чтобы договориться о переезде. И побоялась брать кого-то с собой. Я не думала, что мне грозит опасность в замке, где полно народу.

— Это может случиться где угодно, — ровно сказал он, не желая создать у нее впечатление, что насилие над женщинами — исключительная привилегия варваров-островитян. Хотя он, конечно, не мог не признать, что их жизнь грубее и проще, чем у жителей низменности. — Ты будешь в полной безопасности в Данвегане, но не должна покидать замок без стражника.

Мысль о том, что с ней может что-нибудь случиться…

— Пообещай мне, — страстно проговорил он.

Слишком страстно.

Широко раскрыв глаза, Кристина кивнула. Она неправильно поняла причину его гнева.

— Я знаю, ты не хотел на мне жениться. Отец обманул тебя, но честь не позволила меня бросить. Клянусь, что больше не создам проблем.

Тору захотелось расхохотаться. Если бы она только знала, насколько это невозможно. Но его веселость исчезла, когда девушка добавила:

— Я постараюсь угодить тебе.

Мужчина забыл о том, что надо дышать. Негромкое обещание взбудоражило. Его даже пот прошиб. А перед мысленным взором замелькали картины, одна сладострастнее другой.

— Мое нежелание жениться не имеет к тебе никакого отношения, — объяснил он. — Я просто не думал, что этот брак может принести выгоду моему клану.

Кристина смутилась.

— Но ведь род Фрейзеров древний и могущественный.

— Да, древний и могущественный шотландский род. — Интересно, что ей известно о планах ее отца? — А я предпочитаю держаться в стороне от шотландской политики и ее войн.

— Но как? Ты ведь тоже шотландец.

— Я житель островов, — гордо объявил он, решив, что этим все сказано.

— И шотландский подданный, — Кристина смотрела на мужа с ужасом. — Ты, конечно, не поддерживаешь Эдуарда?

Да, в ее жилах, безусловно, текла кровь Фрейзеров, веками славившихся своим патриотизмом.

— Я поддерживаю свой клан. И делаю то, что лучше для него.

Тор сказал все, что хотел, по этому поводу, но тут жена его удивила.

— А женившись на мне — женщине из рода Фрейзеров, — ты вынужден выступить против Эдуарда, если будет еще одно восстание?

Вождь нахмурился и понизил голос:

— Что ты знаешь о восстании?

Кристина сразу испугалась, осознав, что не должна была говорить об измене так свободно.

— Ничего. Просто отец никогда не делал секрета из своей ненависти к Эдуарду. А здесь присутствовал Ламбертон, и им всем почему-то был очень нужен этот брак. Я подумала, что им нужен твой опыт воина для чего-то.

Тор не мог поверить своим ушам. Девчонка вплотную приблизилась к истине. Вероятно, ему придется соблюдать осторожность. Она слишком умна. Это может принести ей только неприятности.

Обеспокоенный этим, он резко заметил:

— Что сделано, то сделано. Нам остается только извлечь максимальную пользу из ситуации.

Кристина побледнела, не в силах понять, что не так. Она не ожидала отпора.

— Мне действительно очень стыдно за свою роль в том, что случилось, — сказала она и робко подняла глаза на мужа. — Надеюсь, ты сможешь меня простить.

— Прощения просить должен твой отец, а не ты, — хмуро буркнул он и от злости стиснул зубы. — Его следовало бы высечь за то, что он послал свою невинную дочь к мужчине, отлично зная, что я приму ее за женщину совсем иного сорта. Из-за этого я причинил тебе боль, в чем очень раскаиваюсь. — Помолчав, он тихо добавил: — В следующий раз все будет по-другому.

Сегодня ночью. Его опять бросило в жар. Тело не желало ждать.

Тор ожидал, что Кристина снова опустит взгляд, но она только кивнула. Ее глаза светились доверием. Впервые в жизни он задал себе вопрос, сумеет ли оправдать это доверие.