— А вот ваша цитата: «Если писатель-публицист во всем согласен с властью, он приспособленец. Если ни в чем и никогда не согласен с властью, — то он негодяй». Это — о чем?

— О том же самом! Вот я всегда был в оппозиции к Ельцину, считая этот режим преступным, доведшим страну до обнищания, беззащитности и полураспада. Я был одним из основоположников антиельцинизма в литературе: сатирически, даже, как считают критики, издевательски изобразил ЕБН и в «Апофегее», и в «Демгородке». Но я отнюдь не утверждаю: все, что делалось при Ельцине, было неправильным. То же могу сказать и о нынешней власти: она сделала много положительного, но еще больше она не сделала для народа и страны. И все-таки ее КПД несравненно выше ельцинской «команды». Почему этого не хотят видеть люди, вроде Сванидзе? Я не знаю. Думаю, тут речь можно вести о какой-то психогенетической мутации, клановой или семейной кровной обиде. В любом случае: власти не надо откровенно хамить, даже борясь с ней, но и говорить с ней дрожащим голосом тоже не следует.

— С эпохой Ельцина было связано много надежд на перемены к лучшему, к построению свободного богатого общества. Ведь вы этого хотели, судя по вашим упомянутым повестям. И что произошло? Почему вдруг разочаровались и ушли в оппозицию к этому новому?

— Да, я хотел, как и все, демократии и свободы слова, но мне в страшном сне не могло привидеться, что их будут укреплять с помощью пальбы из пушек по парламенту… Залп «Авроры», по-моему, был менее разрушительным. Может быть, благодаря писательской интуиции губительную подоплеку ельцинского правления я почувствовал раньше других, заранее. Со мной не соглашались, я тогда со многими друзьями-писателями разошелся. Даже с домашними некоторыми рассорился. Но потом, спустя годы, они — один за другим — нехотя признавались: да, ты был прав…

— А что смущает вас в Солженицыне?

— Ничего не смущает. Кроме того, что он не мой писатель. Для удовольствия я его никогда не читал. Я для удовольствия Гоголя, Лескова, Чехова, Бунина, Булгакова, Катаева читаю.

— Ну, как же, он же правду написал. Сколько было в концлагерях наших замучено…

— Да, он написал свою правду, часто не совпадавшую с исторической реальностью, опираясь на тогдашние мифологические цифры жертв, минимум в десять раз превосходящие реальные утраты. В любом случае речь идет о гигантских потерях «перманентной» революции. Но преувеличивать их на порядок зачем? Что за статистический мазохизм? А ярлык ненавистника Солженицына мне прилепили в 2014 году, когда я со своим неосторожным прямодушием в интервью газете «Культура» возмутился тем, что за четыре года до юбилея «Исаича» уже во все организации разослали циркуляры. Мол, с каким размахом следует отмечать столетие писателя. Зато ни слова о Константине Симонове, у которого в 2014 году тоже 100-летие. Ни гу-гу о Горьком, его приближающемся 150-летии. Ни полслова о Тургеневе с его 200-летием. Как же так? А ведь они сделали для нашей культуры, мягко говоря, не меньше, чем автор «Ивана Денисовича».

— Считаете, это реверанс властей в сторону либералов?

— Не думают, мне кажется, власть вообще смутно представляет себе, кто есть кто в искусстве. Просто Кремль решения принимает зачастую под давлением «ходоков». За Горького, видно, тогда попросить было некому. А уж как умеет «просить» Наталья Дмитриевна, общеизвестно. Наблюдал. Кроме того, я имел неосторожность напомнить согражданам о том, что Александр Исаевич говорил о Советском Союзе, о нашей с вами Родине, живя в США. Он назойливо призывал Америку активно бороться против СССР… А когда я еще «до кучи» высказал мнение, что «Архипелаг ГУЛАГ» — это не та книга, которую нужно изучать в школе…

— Почему?

— Потому что вещь очень субъективная. Там много фактов, которые потом исторической наукой не подтвердились. Там же есть апологетические, мягко говоря, главы о предателе-генерале Власове, сочувственные страницы о бандеровцах. Вот есть замечательная вещица Солженицына «Один день Ивана Денисовича». О жизни заключенных в лагере. Хотите понять эпоху, трагедию этих людей, которые пострадали, кто невинно, а кто и за дело, — читайте «Один день…» Я спрашиваю, когда встречаюсь со школьниками, со студентами: а за что сидел Иван Денисович? Отвечают: он анекдот антисоветский рассказал. Или: он был против Сталина.

Да нет же, он просто ушел из своей части, а до нового места назначения не дошел. По законам военного времени это называлось де-зер-тир-ством. Я служил в середине 1970-х в Группе советских войск в Германии. Если бы я ушел из своего артполка и не дошел бы до штаба дивизии, куда меня нередко посылали, мне бы тоже дали срок. В штрафбат точно отправили бы, хотя никакой войны тогда не наблюдалось. Это армия, а не пионерский лагерь…

— Но в жизни Александра Исаевича был и такой эпизод, когда он отказался принимать государственную награду от Ельцина. А от Путина — принял. Да, какое-то время это была совершенно неприкосновенная фигура. Потом стали очень робко говорить: слушайте, чего-то мы с Солженицыным начинаем перегибать палку. Сейчас эти голоса звучат громче. Тем не менее, все-таки Солженицын — великий писатель земли русской. И пока еще в статусе неприкосновенной персоны.

— Скажу иначе: он очень крупная культурно-политическая фигура. И политик Солженицын оказался, как показывает время, гораздо крупнее Солженицына-писателя. Тиражи его книг катастрофически упали, о чем с плохо сдерживаемым удовольствием писал еще Войнович. Автор «ГУЛАГа», видимо, каким-то верхним нюхом почувствовал, что эпоха Ельцина заканчивается, с политической точки зрения принимать награду от «хромой утки», да еще сильно пьющей, неперспективно, можно подвергнуть риску свой авторитет. Кстати, первым от ельцинского ордена отказался писатель-фронтовик Юрий Бондарев, но на это как-то внимания не обратили. Напомню, гораздо критичнее меня высказался о Солженицыне ведущий писатель-либерал Владимир Войнович в книге «Портрет на фоне мифа». Однако вдова на него не обиделась и либеральных собак не спустила: свой.

— Может быть, ваш конфликт связан с тем, что он — писатель антисоветский, а вы — советский?

— Да, я — советский. И что? Я же не настаиваю на том, что моя точка зрения единственно правильная. Я просто ее высказываю. Спорьте! Но если в нашем государстве с благословения кремлевских политтехнологов «школы Натана Дубовицкого» и дальше будут размываться базовые ценности, это плохо кончится. Поясню на примере. Солженицыну, который с пониманием относился к Власову, считая измену формой борьбы с ненавистным режимом, поставили памятник. И я тут хочу заступиться за Дмитрия Быкова — хотя он герой отнюдь не моего романа и не мой единомышленник. На него набросились, когда он высказал желание написать книгу о Власове в серии «Жизнь замечательных людей». Ребята-кремлята, вы уж определитесь, чтобы не морочить людям головы! Если за одни и те же идеи Солженицыну ставят памятник, а Быкова ругают как последнего сукина сына, это уже какая-то форма государственной шизофрении с раздвоением личности.