Я стояла и смотрела снизу вверх на победителя, который снисходительно мне улыбался. Ростом он был с Артура, и даже чем-то походил по комплекции, правда, был стройней. В этот момент я почувствовала, как краснею, а щеки наливаются жаром. Где-то в глубине души какая-то маленькая гадость сладко шептала мне, что вовсе не прочь, но совесть пыталась отловить ее и казнить на месте. Сердце колотилось так сильно, что я вынуждена была незаметно выдохнуть. Знала бы, что придется целовать, наелась бы чеснока и селедки.

— Целуй, — разрешил Артур, глядя на то, как Мордред смотрит на меня и поднимает брови. — Ты заслужил. Сегодня ты проявил себя, как искусный воин.

А я не слышала ничего, кроме биения сердца, которое с каждой секундой билось все громче и быстрее. Я почувствовала, как рука осторожно ложится мне на подбородок, а сердце, словно сошло с ума, разрываясь на части. Если он меня сейчас поцелует, я … Я не знаю… Я… Как это… Что-то мне как-то не по себе…

— Целуй свою королеву, — послышался голос Артура, а я как-то слегка удивлена местной традиции.

Я видела, как Мордред с ослепительной улыбкой наклоняется, а у меня внутри что-то обрывается. На мгновенье я бросила взгляд на его черный плащ с капюшоном, видя, как между складками застрял маленький розовый лепесток. Пальцы гладили мой подбородок, а народ застыл в ожидании зрелища.

Улыбка стала еще ослепительней, а меня внезапно отстранили. В этот момент я не сразу поняла, что произошло, потому что внутри меня появилась странная досада, от которой мне стало слегка не по себе. Ветер поднял знамена, которые затрепетали, а откуда — то нам надуло целый сонм белоснежно-розовых лепестков.

— Я хочу, чтобы она сама сказала, хочет ли королева этого или нет? — на меня смотрели странные, холодные глаза, а черная точка зрачка расширялась.

Магическая сучность

Водная гладь озера была похожа на зеркало, а я сидел на камне, глядя на то, как из воды поднимается рука Вивьен. Лес застыл зеленой кромкой, отражаясь в огромном озере вперемешку с синим небом. Как я зол! Как же я зол!

— Да, Вивьен, — нрвно усмехнулся я. — Старый Мерлин пришел к тебе! К кому ему еще пойти, как не к тебе, бесценная моя… Есть и хорошая новость. Мне удалось женить Артура на Гвиневре…

Я смотрел на жесты, а потом улыбнулся, глядя, как по водной глади пошла рябь. Вивьен злится… Это так на нее похоже.

— Что значит «зря»? Вовсе не зря! — ответил я, чувствуя, как меня обдало брызгами. — Подумай сама, милая. Пророчество, которое я рассказал Артуру, не позволило ему притронулся к жене в первую ночь, не смотря на то, что она красавица. Тут бы любой не устоял, но не Артур!

Я вспоминал лицо Гвиневры и чувствовал, как начинаю улыбаться. Недурна… Еще и с характером…

— Наступит день и оборвет род, осиротеет весь народ. Над землями несется стон, пал смертью Артур Пендрагон. От рук дитя, что породил, которого мечом убил, — улыбнулся я, глядя на притихший лес и его отражение в озере. — Нда-а-а, жаль Артур не сразу понял … Молодо-зелено, хочется любви и ласки… Пришлось показать ему всю серьезность пророчества! Я сказал ему, что на него наложили чары, и теперь у него есть ребенок. Подействовало! Как только он увидел дырявый корабль, куда я собрал детей, рожденных в мае, то сразу понял, что старый Мерлин шутить не любит. Жаль, конечно, детишек, но что поделаешь? Цель оправдывает средства… Зато теперь молодая жена больше поцелуя ничего не получит… А наследники нам не нужны.

Я усмехнулся, представляя эту картину, пока озеро закипало.

— Да не кричи на меня! — я посмотрел на руку, торчащую из воды и на пару жестов, которые она показала. — Сама такая! Подумай! Когда Артур сдохнет, кто будет королем? Правильно! Тот, кого выберет Эскалибур! Но тут беда в том, что вероятность один к четырнадцати! Да дослушаешь ты меня, наконец? Хватит орать на меня! Я кому сказал! Вот когда успокоишься, тогда объясню…

Да, трудно иметь дело с этой женщиной, но без нее никак…

— А теперь представь, что Артур при смерти, к нему является Андраста с Граалем, чтобы спасти. Он пронзает ее Эскалибуром, а потом умирает сам. И вот Грааль у меня… Богиня повержена, а мы станем новыми богами этого мира… Но нам нужен еще и престол. Ты же сама знаешь, что мы не можем управлять волей Эскалибура, так что он может выбрать кого угодно! А нам кого угодно не надо! Поэтому я и ввел королеву. В момент смерти Артура, героической, разумеется, Эскалибур исчезнет… Пропадет, раствориться… Но останется королева. Тот, кто захватит власть, навсегда будет узурпатором, а вот тот, кто женится на королеве по большой-большой любви — героем. Я понимаю, что она тебе не нравится!

Огромные волны расходились по озеру, а я пристально смотрел на руку.

— Мне она тоже не нравится. Ты думаешь, я питаю любовь к этой парочке? Да если бы этот бастард Пендрагонов по имени Артур не был бы любимцем Андастре, я бы прошел мимо. Она же подарила ему медальон, когда он был маленьким, чтобы он мог оборачиваться медведем. Это его она притащила на Авалон, когда он был ранен. Ее жрица Морриган, она же Моргана, сестра Артура, помогла переправить его и выходить. Надо было убить эту девочку сразу, но я что-то не подумал, — я тяжело вздохнул, досадуя о старой ошибке. — Девочка видела то, чего не видят другие… Она была глазами Андастры, она направляла гнев ее… Она видела сквозь чары, сквозь иллюзии, сквозь маски… Жаль, что слова ребенка: «Это не наш папа!», я не воспринял всерьез. Надо было призадуматься…

Я посмотрел на небо, которое скользило отражением по водной глади и вспомнил лицо Ингрейны… Кто ж знал, что в ее роду проявляются дети, способные видеть больше, чем другие… Сама Ингрейна не обладала даром, так же, как и остальные дочери, кроме маленькой Морганы. Моргана-Моргана… Надо было выколоть тебе моргала… Из-за тебя, я едва ли не погиб… Еще бы немного и от старого Мерлина осталась пыль… Моргауза и Элейн — старшие дочери Ингрейны не были ее кровными дочерями, их усыновили, так что им повезло больше.

— Зато как красиво Ингрейна горела на костре после моих слов, что это она убила своего новорожденного ребенка, обезумев от обмана и бесчестья. Слово старого Мерлина еще что-то значило для Утера! Зато где-то в замке сэра Эктора рыдал маленький подкидыш — любимец Андастре. Не перебивай! Вивьен! С тобой невозможно разговаривать! — оборвал ее я, глядя на то, что она пытается мне что-то сказать.

— Не поднимай на меня руку! Все будет хорошо. Победа у нас в кармане. Андрасте почему-то сильно ослабла. Я прямо не узнаю ее! Словно потеряла часть силы, когда лечила Артура на Авалоне. Этот кретин был без сознания, и не смог запомнить туда дорогу! Олух! — я с досадой ударил по камню, а тот раскололся на две части. — Дуралей! Сколько не учи, сколько не готовь идиота, все равно болван! Ну и что, что рана смертельная! Мог бы как-нибудь и открыть глаза! А теперь что?

Я взял мелкий камушек и бросил его по озерной глади, глядя, как он подпрыгивает, а потом тонет в пучине. Не нравится мне Гвиневра… Ой, не нравится… Что-то с ней не так… Я понимаю, что ревнивая Андастре готова была на все, чтобы ее любимец не женился на другой женщине. И все это можно легко объяснить ее незримым присутствием в момент сватовства. Но не мешало бы проверить… Тем более, что королева — ключевая позиция в моей игре. Как бы было бы здорово, если бы в один прекрасный момент выяснилось, что Гвиневра и есть Андастре. Тогда это сильно облегчило бы мне задачу. Я представлял в своих руках сверкающий Грааль, представлял, как делаю первый глоток, ведущий меня в бессмертие… И тут меня обдало волной.