В Англии мы присоединились к большому войску датчан и осенью разбили лагерь около Лондона. Король Этельред перепугался. Он заплатил Олафу и Торкелю сорок восемь тысяч фунтов, чтобы избежать разграбления страны. Мы погрузили на наши корабли более чем одиннадцать миллионов серебряных монет! Настоящее богатство! За одну только такую монету можно было купить корову или раба. Затем Олаф и Торкель расстались. Торкель переметнулся и стал вассалом у короля Этельреда, а Олаф поплыл во Францию. В Нормандии правил герцог Ричард II, по прозвищу Добрый. Западная часть Нормандии была фактически норвежской. После десяти лет оккупации норвежский рыцарь Рольф Пешеход стал герцогом, за это викинги должны были защищать Нормандию от всех врагов и грабителей. Рольф Пешеход, которого французы звали Ролло, был сыном Рагнвальда, ярла Мёре, который остриг волосы у Харальда Прекрасноволосого, когда вся Норвегия была объединена в одно государство. Рольф Пешеход был прадедом герцога Ричарда, а сам Ричард дедом того человека, которого теперь называют Вильгельм Завоеватель, — это он завоевал корону Англии четыре зимы назад. Олаф вежливо отказался от приглашения Ричарда провести время в Руане, но пообещал вернуться к нему после похода. И мы отправились в южные страны. В Бретани мы соединились с войском ирландских викингов. Потом мы двинулись на юг, вдоль берегов Франции в сторону Галисии, по пути вступая в сражения. Мы захватывали богатства и рабов. В Тви получили четыре килограмма золота за обещание не грабить город. Мне стыдно признаться, но только обещания мы не сдержали. Наша страсть к золоту вела нас все дальше на юг. Без всякой жалости мы нападали на города, где рассчитывали найти добычу. Сейчас у нас мощный флот. Олаф отбыл из Норвегии с пятью боевыми кораблями. А затем мы собрали почти четыреста разных судов: больших кораблей, средних маневренных боевых кораблей, транспортных судов и юрких лодочек, на которых передавались сообщения с корабля на корабль. «Морской орел» имел экипаж свыше ста человек: гребцы, мореходы, разведчики, корабельных и парусных дел мастера и воины. В общей сложности армия Олафа состояла из двадцати тысяч бесстрашных викингов.

«Бард, — сказал король, — мне сегодня приснился странный сон». Снаружи под яркими лучами солнца крутился под дуновениями ветра золотой песок. Люди, спешившие по узким улочкам, стены которых были выбелены известью, закутывались в белые одежды, чтобы защититься от колючего южного ветра, дувшего из пустыни. Я исподтишка взглянул на моего повелителя. Олаф лежал, повернув голову и плечи к каменной стене, обе ноги на постели. А я сидел на скрипучем деревянном стуле и пил кислое вино из глиняной кружки, покрытой толстым слоем грязи. Солнце сияло через отверстие вверху на стене. Олаф сел на постели. «Может быть, со мной разговаривал бог», — сказал он. «Какой бог?» — спросил я. Сам я втайне поклонялся Одину и другим богам наших предков. Но во время нашего похода по Европе мы много слышали о других могущественных богах, в особенности много о том, кого называли Белый Христос. Он умел, как говорили, превращать воду в вино, а один хлеб — во много хлебов. Кроме того, он делал больных людей здоровыми и был способен ходить по воде, хотя не совсем понятно зачем. Но я не понимал этого Белого Христа. Он был бог или человек? Как мог его отец, который был богом, зачать в женщине ребенка, не возлежав с ней? Разве ребенок человека, рожденный от бога, не становится полубогом? Учение Белого Христа, как мне казалось, нужно только трусливым слабакам. Рассказывали, что он предлагал своим сторонникам подставить своему врагу другую щеку, вместо того чтобы снести ему голову. Трусливые разговоры для божьего сына. Самого Белого Христа распяли на кресте, он погиб смертью мученика где-то там, в стране иудеев. Допустим. Но ведь если он был богом, он легко мог бы справиться с римскими солдатами. Говорят, что он проснулся от смертельного сна через три дня. В свое время я видел много трупов на полях сражений. Хотел бы я увидеть покойника, который очнулся бы, побыв три дня на этой жаре.

Король по моему взгляду понял, что я забыл про то, что нас здесь двое, засмеялся и сказал: «Мне приснилось, что ко мне подошел человек, такой, на которого сразу обращаешь внимание, потом что у него был горящий взгляд. Он сказал, что мне надо вернуться домой и стать королем Норвегии на вечные времена». Король поднял голову и посмотрел на меня, чтобы увидеть, как я отнесся к таким перспективам. «А кто этот человек?» — спросил я. Мне не хотелось возвращаться домой. Я мечтал о плавании на восток, через пролив Норва,[37]отделявший Европу от пустынных земель на юге, Великой Пустыни,[38]потом по большому морю, может быть, даже до земли иудеев, где Христос жил тысячу лет назад. Король улыбнулся мне, как будто угадал то, о чем я думал, и сказал: «Я его не знаю, но я сказал ему правду: «Домой вернусь! И королем Норвегии стану! Но не сейчас!»»

Успокоившись, я поднял кружку с вином. «Бард, — сказал король, — сейчас я тебе доверюсь, я скажу, куда мы направляемся». — «В страну иудеев?» — спросил я. Он покачал головой. «Мы плывем в Огромную страну арапов, — сказал король, — в пустынную страну, которую называют Египет». — «О такой стране, — ответил я королю, — я никогда не слышал ни единого слова». Король ответил, что этой стране тысяча лет. Улицы в ней вымощены золотом и драгоценными камнями, ее берегут забытые боги, ее расчленили иноземные властители и племена, она разделена на две половины огромной рекой под названием Нил. «Зачем нам эта страна?» — спросил я. «Нам нужно взять там некое сокровище», — ответил король, усмехнувшись. «Сокровище?» — повторил я и почувствовал, как радостно забилось сердце. «Сокровище, — сказал король. — Оно спрятано в скалах позади одного храма, в гробнице за другой гробницей, а та за третьей гробницей». Я ничего не понял из сказанного. Король ответил, что самое главное, чтобы он сам понимал. «А откуда ты все это знаешь?» — спросил я. И король стал рассказывать.

Один из его предков, Хакон Добрый, сын Харальда Прекрасноволосого, воспитывался у короля Англии Адальстейна. У короля Адальстейна было много друзей. Из-за его связей с другими королевскими домами и знатными людьми Европы регулярно прибывали в больших количествах реликвии и манускрипты из Римской империи, в частности, был доставлен меч первого римского императора-христианина Константина Великого и копье Карла Великого. Среди присланного были вещи и манускрипты, оставшиеся от Марка Антония, от которого родила ребенка царица Египта Клеопатра после смерти Цезаря. Среди манускриптов был один текст на папирусе и карта. Они могли привести к гробнице, наполненной бесценными сокровищами, священными документами и одной вечной святыней.

Никто тогда при дворе не обратил внимания на эти египетские документы. Но Хакон Добрый был любопытен и с помощью умевших читать и писать монахов, живших при дворе короля Адальстейна, сделал копию и перевел текст на англосаксонский язык. По-прежнему никто не интересовался этим текстом. Один из монахов язвительно обронил: «Сокровищ такого рода полным-полно в «Тысяче и одной ночи»». Хакон Добрый все-таки взял с собой перевод, когда вернулся в Норвегию, чтобы вместе с епископом Глестонберийским ввести христианство в этой стране. Рассказывают, что Хакон говорил на англосаксонском языке как настоящий англичанин, но совершенно забыл родной норвежский язык, который ему теперь пришлось учить с самого начала. По неизвестным причинам Хакон потерял интерес к документам из Древнего Египта. Сделанная монахами копия вошла в состав собрания семейных драгоценностей Хакона. Королю Олафу было всего лишь восемь лет, когда его мать Аста показала ему англосаксонский пергамент с картой огромной реки, которая должна привести к сокровищнице. Я спросил короля: «А сейчас копия и карта при тебе?» Рассмеявшись, Олаф кивнул и сказал: «Я подумал, что пришло время выяснить, правда ли все это. Если кто-то в нашей семье с этим может справиться, так это я!»