двинулись в холл. Здесь я увидел Слащавого, о чём-то беседующего с типом, от которого Ольга отбивалась в то время, когда я знакомился возле киоска со Светланой. Слащавый явно давал ему какие-то инструкции и, когда тот согласно кивнул, переспросил:

– Ты всё понял, Панкрат?

Похоже, Панкрат всё понял. Мы вышли на улицу, где, кроме "опеля", стояла ещё и "вольво" чуть ли не последней модели. Слащавый пригласил садиться. И тут меня с девицами разлучили, причём довольно ловко. Девушки оказались со Слащавым и Эдуардом в "вольво": Эдуард сел спереди с водителем-амбалом, а Слащавый сзади, рядом со Светланой, оказавшейся между ним и Ольгой. Ну а я расположился в "опеле" с Химиком за рулём, ещё одним амбалом впереди и давешним Панкратом рядом. Не хватало только кубического коротышки, но я по нему не слишком скучал.

"Вольво" двигалась впереди, «Опель» за ней. И вдруг за одним из поворотов лесной дороги мы остановились. Сидевший впереди амбал вылез из машины и открыл дверцу с моей стороны.

– Выходи, – внятно произнёс он.

– Зачем?

Он не стал мне объяснять зачем. Просто вынул из машины, отбросил в кусты на обочине, сел обратно, и они уехали. Я считаю, это было самое настоящее свинство с их стороны. Что мне было делать посреди ночи и посреди леса?

Я принял самое разумное решение – стал пробираться в сторону города, благо некоторый опыт у меня уже был…

11.

Я открыл дверь и испытал облегчение, как человек, потерявший очки и нашедший их на своём собственном лбу. Не нужно было больше гадать, беспокоиться, ломать голову. Не нужно было никуда бежать, заявлять и даже обрывать провода телефонов. И искать было не нужно – обе сестрёнки стояли передо мной.

Если честно, я не очень-то о них и беспокоился. Даже несмотря на те изуверства, которые приберёг для них незабвеннейший Эдуард. И это совсем не потому, что я такой бесчувственный. Просто ещё вчера, добираясь до города, я понял, что девицам, скорее всего, не грозит ничего страшного, поскольку если бы добрый Эдик и в самом деле решил бы воплотить в жизнь свои угрозы, то лучшего места для этого, чем загородный дом с подвалом, и не придумать. Можно было, конечно, и в московской квартире заняться истязанием сестёр, но на даче это все-таки безопаснее. А раз так, то, добравшись до города, я отправился домой, куда и попал уже под утро. Хотя, безусловно, некоторое беспокойство за судьбу сестер я испытывал, пока не открыл дверь.

– Рад вас видеть здоровыми и невредимыми. Или я ошибаюсь? – посмотрел я на них с любопытством.

– Привет, Шурик! – приветствовала меня Ольга, входя в моё скромное жилище как к себе домой. – С тобой всё в порядке? Этот мерзавец сказал, что тебе каюк, но мы не очень-то ему поверили. Правда, Светик?

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Светик, просачиваясь вслед за сестрой.

– Ну, что ты молчишь? Как воды в рот набрал. Рассказывай, что с тобой было, – не переставала тараторить девушка. – А у нас этот мерзавец шкатулку отобрал. Представляешь? Шурик, надо что-то делать.

– Может, вы разденетесь? – спросил я. – Или вы куда-то торопитесь?

Догадавшись, что отвечать на их расспросы в прихожей я не расположен, девушки разделись и прошли на кухню. Причём Ольга не переставала меня теребить, не желая замечать, что я её щебетание воспринимаю уже просто как некий шумовой фон.

На кухне я предложил девицам чай или кофе, подозревая, что от доисторического куска окаменевшего сыра, каким-то чудом сохранившегося в моём холодильнике, они наверняка откажутся. Ольга на моё предложение заявила, что кушать не хочет, чему я немного удивился, не припоминая, чтобы я предлагал ей покушать. Ставя чайник на плиту, на стол чашки, я заметил, что Светлана с интересом разглядывает моё жильё. Я старался угадать, что она о нём думает, но так ничего и не понял. Её личико хранило секреты не хуже швейцарского банка.

Сев между девушками, расположившимися напротив друг друга, причём Ольга, как обычно, заняла моё место у окна, я спросил:

– Может, вы сначала расскажете, что с вами произошло, и почему вы примчались ко мне?

Мой вопрос какое-то время оставался без ответа. Светлана, с тех пор как переступила порог моей квартиры, не проронила не звука, мои слова повисли в воздухе, и разговаривала за столом одна Ольга. В конце концов, ей это, видимо, прискучило и, поняв, что собеседника можно заполучить, только ответив на пару его вопросов, она кратко поведала, что с ними произошло.

Оказалось, что из "теремка" они всей честной компанией отправились в квартиру к Эдуарду. В скобках замечу, что я к нему в гости не набивался, и, скажи он мне, что я там лишний, я бы и сам ушёл – для этого совсем не нужно было так по-свински вышвыривать меня из машины. Как справедливо подметила Лена, культурки ему действительно не хватает. Я с такими не дружу.

Так вот, они отправились в квартиру к Эдуарду, где и провели почти всю ночь, пока он стращал их, чтобы они не вздумали обратиться в милицию. А потом появились "хмыри", с которыми я был в машине, но без меня. Зато они привезли шкатулку, и Эдуард уже под утро выгнал девиц на улицу, отобрав у них все наличные деньги. Добравшись до Ольгиного дома, они немного поспали и "решили рвануть" ко мне.

Я заметил, что Ольга ни разу не назвала своего бывшего дружка по имени – только "этот", "мерзавец" и прочие, в основном нецензурные, эпитеты. На мой вопрос, почему бы им действительно не обратиться в милицию, Ольга замялась и ответила, что доказать всё равно ничего нельзя, поскольку шкатулку и в глаза-то никто никогда не видел.

Я с сомнением посмотрел на неё и спросил:

– Ну, а ещё что он вам сказал?

– Да ничего, – пожала она плечами. – Гадости всякие говорил, обзывался, угрожал. Шурик, – обратилась она ко мне безо всякой паузы. – Нам нужна твоя помощь. Мы тут со Светой подумали. Знаешь, сегодня выписывают бабушку. Вообще-то, её не хотели выписывать, но бабуля не любит лежать по больницам со стариками да убогими, как она говорит. В общем, было бы неплохо, если бы ты с нами поехал, встретил её. Да ещё надо машину с дачи забрать. Поехали?

Я с подозрением уставился на неё – больно уж кротко она на меня смотрела и голосок был слишком уж ангельский.

– Ну, насчёт дачи я, пожалуй, не против. Но не вижу особого смысла в том, чтобы