— Да. Кое-что более серьезное, — согласилась Алёна. Она болезненно поморщилась, а в глазах снова встали слёзы. — Я не знала, что будет так. Что они пойдут на такое, что ты уйдешь. Я ничего не знала, — обречённо выдохнула она.

Я зажал переносицу, вспоминая, что было дальше. Развели, как последнего придурка. Надо же.

В тот день мы с Ксенией почти не говорили и я быстро уехал на такси к себе. Через три дня она позвонила и назначила встречу. В небольшом кафе показала фотографии, которые, якобы, запечатлели камеры видеонаблюдения в номере. Откровенного содержания. Я вообще ничего не мог вспомнить. Она сказала, что ее шантажировал сотрудник, который сохранил записи и пришлось их выкупить, чтобы они не оказались в сети. Выглядела нервной, испуганной, просила меня не уезжать и вообще вела себя странно. И тогда я совершил ещё одну ошибку. Пошел на поводу у Ксении, которая сказала, что с мужем они давно разошлись, ей так одиноко, страшно. Просила побыть немного с ней… После мы встретились ещё несколько раз.

Вот же идиот!

А потом всё оборвалось, история забылась. Прошло много времени. Я познакомился с Полиной, девушкой из института, с которой завязались отношения. Она мне очень нравилась. Лёгкая, добрая, хорошая, я к ней сильно привязался за короткое время. Всё шло отлично, пока вновь не объявилась Ксения. Сказала, что фотографии, которые она почему-то не выкинула, пропали. И что если они попадут к её мужу, то нам придется очень и очень плохо. Оказалось, что с Григорьевым она не расходилась, просто обманула меня. И снова началась какая-то ерунда. Она искала встречи, искала близости, подарила машину, якобы за то, что натворила Алёна, и становилась всё настойчивее. Ещё позже стала угрожать, что навредит Полине. Я не знал, что делать. В итоге она сама встретилась с Полиной, наговорила гадостей и девушка бросила меня. Я не стал опровергать её слов, согласился, чтобы не подвергать опасности Полю. Мы расстались.

— Значит, всё было спланировано. Такой спектакль устроили, молодцы. Но зачем?

— Я не знаю, — прошептала Алёна, закрывая лицо.

Ксения тогда вновь пропала на время, а в один прекрасный момент прислала мне сообщение, что Григорьев обо всём узнал. Через день за мной приехали. Не били, не грубили. Григорьев лично поставил перед фактом: через тридцать дней за мной придут и больше меня никто не увидит. Он расписал возможные варианты исхода, точнее, как все это будет происходить. Пытаться сбежать или куда-то обращаться нет смысла. И начался отсчёт.

Вот так глупо попасться… Но зачем я им?

— Максим, может быть, они ссорились с твоими родителями? Какие-то старые счеты?

— Алёна, я знаю меньше твоего.

Моя мать им точно не нужна. Она дружила с алкоголем, но не дружила со мной. Ругала меня и ругала моего отца, которого я не видел до своего совершеннолетия. А после видел его дважды и мы почти не говорили. Я даже не знал, кто он, чем занимается, где пропадал.

— Прости меня, — проговорила Алена и подошла ко мне.

— Алён, как бы там ни было, у тебя есть своя голова на плечах. Живи своей жизнью.

Я не знал, о чём ещё с ней говорить. Все время, что мы дружили, встречались, всё это теперь казалось сплошной ложью. И от этого хотелось сбежать. Не знать больше, не думать. Но, возможно, эта информация поможет сдвинуть дело с мертвой точки.

— Ты не понимаешь, — прошептала бывшая девушка.

Я направился к выходу. И так уже засиделся.

— Если что, я всегда на связи, — бросила вдогонку девушка.

Я не ответил. Двери лифта захлопнулись, унося вниз, на парковку. В голове было всё перевернуто. Нужно всё ещё несколько раз хорошенько обдумать. Сердце забилось в надежде: а вдруг получится выпутаться из этой паутины?

Лиза

Несколько дней я была дома. Перенесла смены и подработки, чтобы как можно больше времени провести с сыном. Миша был безумно рад побыть рядом с мамой. Он рассказывал об их с Наталией путешествии, делился впечатлениями, говорил о друзьях из детского сада, спрашивал про папу… Я не хотела выпускать его из рук — постоянно обнимала, говорила ласковые слова, играла с ним.

А ещё эти дни нужны были, чтобы обдумать, как теперь, лишившись сбережений, обезопасить нашу жизнь. Так ведь дальше не может продолжаться — это невыносимо. Страх и отчаяние выедали изнутри, требовали искать выход. Та сумма, что осталась в сумке, её хватит дня на три, а дальше снова нужно бежать, крутиться, работать… И всё ради того, чтобы через месяц отдать почти все мужу. Терпение уже давно истончилось и держалось лишь благодаря Мише.

Алёна ответила в тот же вечер, без вопросов написала, где искать Григорьева. Я ещё не знала толком, что именно хочу ему сказать и как верно сформулировать мысли. И чем ближе становился этот день, тем сильнее я волновалась. Только бы не усугубить ситуацию.

В нужный день отвезла Мишу в город, в детский садик. Наталия работала в нем воспитателем и уже вышла после отпуска. Я договорилась, чтобы та забрала Мишу к себе после смены. Расставаться было тяжело — неизвестно, что ещё мог придумать Олег. Но надо было это сделать. Утро выдалось теплое, яркое, Мишка обнимал меня и щурился от теплого солнца, нежно улыбался.

— Мишенька, сегодня Наталия Викторовна тебя заберёт к себе, а вечером я за тобой приеду. Хорошо?

— Точно приедешь? — спросил малыш, улыбка чуть угасла, большие глаза округлились.

— Да. Точно-точно приеду. И вместе поедем домой.

Улыбка снова расцвела, обозначила ямки на щеках.

— Ура!

Обняв на прощание сына, я поехала к ресторану, где со слов Алёны, у Григорьева была назначена деловая встреча. Купила стаканчик кофе в соседнем здании и встала у центрального входа — как бы это глупо не выглядело, нельзя было упустить шанс. Я медленно пила напиток, нервно озиралась по сторонам, переживая, что объявится Олег. Всё-таки изначально именно Алена нас познакомила, а зная теперь, что она сделала потом, от нее можно было ожидать чего угодно. Солнце неожиданно сильно грело, распаляя и без того накаленные нервы. Руки подрагивали, нога потихоньку отбивала ритм. Только бы приехал, и только бы не пропустить, ведь я видела его лишь на фотографиях. Пустой стаканчик полетел в урну.