— Не пора ли баиньки? — вскоре заявил отец. — Мать уже легла?

— Да, минут десять назад, — кивнула Стефани.

— Ну, тогда всем спокойной ночи.

Когда за Джоном закрылась дверь, в гостиной воцарилась напряженная тишина. Нарушила ее Стефани:

— Похоже, ты произвел на отца неизгладимое впечатление.

— Знаешь, он вовсе не так суров, каким выглядит. Мы с ним славно провели время, поболтали.

— О чем же?

— О нас с тобой в частности. Он был вправе поинтересоваться моими намерениями в отношении тебя.

— Уверена, ты все ему выложил начистоту.

Честер кивнул.

— Да, сказал, что нам нужно время. Похоже, он прекрасно меня понял. Даже посоветовал: «Сперва узнайте друг друга получше, как в свое время мы с ее матерью».

— Убирайся к черту! — зашипела Стефани, уловив в его словах скрытую насмешку. — Я не шучу, Честер!

— Чуть попозже, детка. Послушай, кто-нибудь говорил тебе, что в гневе ты необыкновенно хороша? Просто неотразима…

Когда он шагнул к ней. Стефани вся напряглась, кровь бросилась ей в лицо.

— Не смей! Оставь меня в покое!

— Однако тебе хочется этого не больше, чем мне, — возразил Честер, — поэтому прекрати спектакль.

С этими словами он легко, словно пушинку, подхватил ее на руки и уложил прямо на ковер, тут же в гостиной перед камином. И тотчас же сам оказался рядом. В лице его, озаренном пламенем, было что-то дьявольское. Стефани собралась вонзить ноготки в это лицо, но Честер, словно угадав ее намерение, стиснул ее запястья одной рукой. И властно скомандовал:

— Ну, говори!

— Что говорить?

— Скажи: «Я хочу тебя. Честер! Хочу сильнее, чем кого-либо хотела в жизни!».

Рука его скользнула ей под юбку, легла на обнаженное бедро. Стефани вздрогнула, когда пальцы коснулись резинки крошечных трусиков. Где-то глубоко внутри мгновенно проснулся жар желания…

— Я хочу тебя, Честер… — прошептала она, не в силах сопротивляться.

— Говори еще! Еще!

— Я хочу тебя! — проговорила она сквозь стиснутые зубы, силясь унять дрожь, охватившую все тело. — Знаешь, что хочу! Знаешь, как хочу! Я хочу тебя, Честер… — Голос ее стал нежным, почти умоляющим.

— Но, увы, ты меня не получишь, — тоном сожаления произнес он. — По крайней мере, сейчас. Было бы неблагородно так злоупотребить гостеприимством твоих родителей.

— Ах ты, ублюдок! — В этот момент Стефани была готова совершить убийство.

— Ну-ну, не шуми так! Хочешь, чтобы родители спустились узнать, что тут творится?

Эта мысль отрезвила бы кого угодно, и Стефани беспомощно уставилась на мучителя.

— Уже лучше, — одобрительно сказал Честер. — Много лучше…

И, быстро склонившись, впился губами в ее полураскрытый рот. Вырваться она не могла, а спустя мгновение уже и не желала.

— Полагаю, на сегодня довольно, — ласково произнес он через пару минут.

Я получила именно то, что заслужила! — в отчаянии подумала Стефани, кляня себя за слабость. Этот сердцеед обнаружил мое слабое место — и поделом мне!

— Отпусти меня… Ты мне все уже доказал.

— Что именно? — спросил Честер, не выпуская ее из объятий.

— Что я такая же шлюшка, как и все прочие. Что, когда дело доходит до постели, я…

Честер аж зубами скрипнул от злости.

— Я не для того проехал две сотни миль, чтобы это тебе доказать! Что еще мне сделать, чтобы тебя убедить?

Стефани так хотела ему верить! Но как забыть историю Айрин? Ведь и ее ждет то же самое…

— Я… я не знаю, — вымолвила наконец она. — Ничего не знаю… пока. — Маленькая ладонь легла на его лоб, словно желая разгладить морщинки. — Я все еще не пришла в себя после твоего появления здесь.

— Можно сказать, меня вел неумолимый рок. — Честер не отрываясь смотрел в ее затуманенные слезами глаза, и выражение его лица постепенно смягчалось. — Поедешь со мной завтра в Лондон?

— Зачем?

— Хочу встретить Новый год с тобой.

— А как же твоя мама?

— Собралась в гости к друзьям.

Все ясно! Вопрос о том, где и как они проведут новогоднюю ночь, отпадал сам собой. Кристэл не будет, и…

— Думаю, у тебя тоже нет недостатка в друзьях. Тебе есть куда пойти…

— Прекрати молоть чушь! Я задал вопрос и хочу получить ответ! Ты едешь со мной?

И Стефани сдалась.

— Наверное…

— Сколько энтузиазма! — прищурился Честер, но в голосе его не было прежнего раздражения.

Он поднялся на ноги, подал руку Стефани и помог ей встать, но отпустил не сразу.

— Давши слово — держись! Если передумаешь, пеняй на себя. Кстати, по поводу реакции родителей не волнуйся — отцу я уже обо всем сообщил. Он не возражает.

— А если бы я отказалась?

— Отказа я не принял бы. — Увидев выражение ее лица, Честер улыбнулся. — Однако пора спать. Завтра нам рано вставать. Покажи мне мою комнату…

Когда они пустились в путь, снегопад прекратился, но небо нахмурилось и стал накрапывать дождь. Словом, путешествие было не из приятных. До Лондона они добрались лишь к пяти часам вечера.

Дороти явно не жила эти дни дома. Отопление было отключено, по крайней мере, неделю назад, так что холод в квартире царил просто могильный. И когда Честер предложил Стефани быстро собрать все необходимое и ехать прямо к нему, она ни секунды не колебалась. А какой смысл? Она и так уже зашла слишком далеко…

Завидев молодых людей, миссис Брэдли не выказала ни малейшего удивления. Значит, то, что он говорил ей по дороге к Тревисам, было ложью. Правда, Айрин никогда не утверждала, что бывала в доме у Сэквилла, но и не отрицала этого.

Войдя в уютную спальню, Стефани быстро распаковала вещи и отправилась в душ. О, как же это было здорово! Стоя под обжигающими струями, она вдруг подумала, что в следующий раз они будут в душе вместе…

Стефани как наяву видела его обнаженное мускулистое тело, любовалась сияющими серыми глазами, четко очерченным чувственным ртом… И тут она поняла, что проиграла. Бесповоротно и окончательно! Было бы глупо тешить себя надеждой, что ей удастся с честью выйти из игры. Если, конечно, со стороны Честера это только игра, что вернее всего. В то время как она любила этого человека…

Платье цвета опавших листьев было уже не новым, но необыкновенно шло ей. Шелк струился почти до самого пола, покрой выгодно подчеркивал тонкую талию, декольте было одновременно скромным и волнующим… Когда Стефани сошла вниз, в гостиную, Честер окинул ее одобрительным взглядом.