В «Поле боя» уже просматривается переход к очередному, пятому кинговскому сюжету — «взбесившейся технике ». В сборнике он представлен двумя рассказами. Первый — упомянутая уже «Давилка», второй — «Грузовики», где горстка людей оказывается осажденной на заправке восставшими автомобилями, которые под угрозой смерти заставляют заправлять их бензином. Литературовед Николай Пальцев счел это метафорой фетишизма: «Подразумевается, что в обществе потребления люди и так уже порабощены вещами». С другой стороны, бунт машин — аллегория социальной революции. «Трудящиеся » машины — бульдозеры, фургоны, трейлеры — беспощадны не только к людям, но и к «классовым врагам» — навороченным лимузинам. Сетевой публицист Андрей Чемоданов (http://chemodanov.narod.ru/ king.htm) увидел в этом любопытную параллель с фильмом Хичкока «Птицы» — явной аллегорией революции. Правда, у Хичкока бешенство птиц вызвано странным вирусом, а Кинг оставляет свой бунт грузовиков без объяснений. В снятом по рассказу фильме «На предельной скорости» эта «ошибка» исправлена — один из героев объясняет происходящее тем, что Земля прошла через хвост кометы Галлея. Многие помнят, сколько в 1986 году было волнений по этому поводу.

В простеньких «Грузовиках» уже скрыт замысел будущего романа «Кристина» и одновременно зерно шестого сюжета — «вселенской катастрофы». О ней идет речь в рассказе «Ночной прибой», который можно считать наброском к «Противостоянию ». Несколько молодых людей бесцельно странствуют по берегу Мэна, опустошенному эпидемией супергриппа А-6. Они ночуют в пустых домах, ссорятся и мирятся, занимаются любовью. Время от времени один из них заболевает, и тогда остальные убивают его и идут дальше. Вероятно, они — последние люди на Земле.

Особняком стоит рассказ «Я знаю, что тебе нужно» — история Эда Хэмнера, умеющего колдовать. В отличие от Кэрри и Джонни Смита из «Мертвой зоны», он использует свои необычные способности расчетливо и эгоистично — чтобы успешно сдавать экзамены, получить наследство «внезапно» погибших родителей, а потом влюбить в себя красотку Элизабет. Эд покорил ее тем, что угадывал все ее желания, а от ее жениха Тони избавился, подстроив его гибель в катастрофе. При помощи подруги Элизабет смогла докопаться до истины и отобрать у Эда его колдовской инвентарь. «Ей было немного жаль этого маленького мальчика, которому, несмотря на его духовное убожество, была подвластна столь огромная сила. Мальчика, который относился к людям как к игрушечным солдатикам и передвигал их так же просто, как можно передвинуть солдатиков, который безжалостно расправлялся с ними, если они по каким-либо причинам не могли или не хотели исполнять его волю». В этом рассказе присутствует еще один сюжет, который появлялся у Кинга не раз, но нигде не стал главным. Речь идет о «соблазне власти», о том, как возможность распоряжаться чужими жизнями портит людей и делает из них монстров. Пожалуй, целиком этому посвящена только «Ярость», хотя ее герой — не монстр, а запутавшийся и обозленный подросток. Такой же, как и Эд Хэмнер.

«Ночная смена» не избежала редактуры — издатели исключили из нее один рассказ, сочтя его слишком шокирующим. Этот рассказ, «Не выношу маленьких детей», вошел позже в сборник «Кошмары и сновидения». В нем пожилая учительница мисс Сидли с ужасом узнает в учениках из своего класса замаскированных космических пришельцев. «Во что же оно превратилось? Что-то луковицеобразное. Оно мерцало. Уставилось на меня и ухмыляется, и это было вовсе не детское лицо. Оно было старое и злое». Не в силах разоблачить монстров, она в итоге берет пистолет и по очереди расстреливает детей. «Она перебила двенадцать и уничтожила бы всех, если бы миссис Кроссен не явилась за пачкой бланков. У миссис Кроссен от ужаса расширились глаза. Она заорала и продолжала орать, пока мисс Сидли не подошла к ней и не положила ей руку на плечо. «Это нужно было сделать, Маргарет, — сказала она плачущей миссис Кроссен. — Ужасно, но надо. Они все — чудовища».

Обезоруженную убийцу отправили в сумасшедший дом и там пытались примирить с детьми. Какое-то время все шло нормально, но потом ей опять померещились пришельцы: «В их широко раскрытых глазах за видимой пустотой просматривалось что-то глубоко скрытое. Один улыбался, другой хитро сунул палец в рот. Две маленькие девочки, хихикая, толкали друг друга... Той же ночью мисс Сидли перерезала себе горло осколком разбитого зеркала». Кинг позже назвал рассказ «страшилкой без всякой социальной подоплеки». Однако чувства бывшего учителя, готового порой поубивать учеников, прослеживаются здесь без труда. С другой стороны, из текста неясно, видела ли мисс Сидли этих монстров, или страшный финал — результат ее помешательства. На такую мысль наводит сам автор: дети перед смертью плачут, ничего не понимая. Да и сама мисс Сидли изображена довольно отталкивающе: «маленькая болезненная женщина с глазами-буравчиками», «в школе ее боялись». Читателю предоставляется выбирать, кто в рассказе настоящий монстр — она или убитые ею школьники. Такие «перевертыши » нет-нет да и встречаются среди кинговских сюжетов.

К началу 80-х Кинг стал одним из самых богатых и знаменитых американских литераторов, хотя критики при его упоминании продолжали презрительно кривиться. Его первые переводы на другие языки появились еще раньше («Сияние » вышло по-немецки, «Кэрри » — по-французски). Теперь все, что выходило из-под пера Кинга, оперативно переводилось на основные языки Европы. Его личная жизнь стала предметом напряженного внимания репортеров, которые начали дежурить у дома в Сентер-Ловелле. Появились там и первые фанаты, число которых постоянно росло. Одни просто смотрели, другие пытались побеседовать с кумиром или всучить ему свои рукописи. Самые настойчивые разбивали палатки в соседнем парке — в Мэне это не запрещалось законом. Дом стоял почти вплотную к улице, укрыться от назойливых глаз было негде, и Стивен с Табитой поняли, что пора переезжать.

Осенью 1978 года Мэнский университет пригласил своего выпускника Кинга прочитать студентам спецкурс о писательском мастерстве. Чтобы не ездить трижды в неделю через весь штат, было решено поселиться где-нибудь рядом с университетом. После долгих поисков Кинг нашел вместительный и достаточно уединенный дом на окраине города Оррингтон в пяти километрах от Бангора. Выбор оказался не слишком удачным — в Оррингтоне находился завод минеральных удобрений «Сианбро», и тяжелые грузовики днем и ночью ездили по шоссе, проходившему недалеко от дома. Слушая их грохот, Кинг думал, что будет, если на дорогу случайно выбежит их кот, — к тому времени семья обзавелась черно-белым красавцем Смэки. А ведь это может быть и Оуэн, который обожает бегать и не очень-то слушает папу. Позже эти мысли воплотились в роман «Кладбище домашних животных». Когда он вышел, газеты писали, что Оуэн (или как вариант Джо) действительно выскочил на дорогу, и Стивен едва успел схватить сына и утянуть его прочь от рычащего грузовика. Ничего такого, слава богу, не было, но жилось им в Оррингтоне неуютно.

А вот читать лекции Кингу понравилось. Естественно, он говорил о своем любимом «ужасном» жанре, превратив курс в его подробнейший обзор. Пришлось немало времени провести в университетской библиотеке и даже съездить в Нью-Йорк, чтобы воскресить в памяти позабытые книги и фильмы. Подготовительные материалы к спецкурсу было жалко выбрасывать, и Кинг превратил их в свою первую книгу в жанре non-fiction — «Пляска смерти». Она вышла в начале 1981 года в маленьком издательстве «Эверест Хаус», которое основал его старый приятель Билл Томпсон. А пока что писатель издал свою первую книгу в «Викинге » — слегка переделанную «Мертвую зону». Ее издали в августе 1979 года немалым для твердой обложки тиражом 50 тысяч, но скоро его пришлось допечатывать (всего было продано 440 тысяч экземпляров). «Зона» упрочила славу Кинга — именно тогда многие критики впервые оценили его как писателя. Не случайно сам Стивен и многие его поклонники до сих пор считают этот роман лучшим в его творчестве.