то думала, что этот скромный наряд его не будет задевать и цеплять. Но он видел ее словно обнаженной. Как тогда в комнате, когда он ласкал ее влажное лоно. Крохотное и аккуратное, а внутри такое тесное и мокрое.

И кончала девчонка сладко. Упоительно шикарно и искренне…

Ризван поднял Лейлу с пола и развернул к себе спиной. Прогнул ее над кроватью. Отодвинув кружево нижнего белья, вошел в податливую плоть одним толчком. До боли сжав нежную кожу бедер, начал остервенело трахать любовницу. Засаживал член по самую мошонку. С разгульными громкими хлопками.

Откинул голову назад, прикрывая глаза. Интересно, каково это входить в Нелли?! Она девочка-девочка. Примет его член с трудом. Хотелось почувствовать на стволе, как она будет кончать. Как ее мышцы, тугие, не растянутые и не оскверненные другими мужиками, будут выжимать его, обволакивать и заманивать двигаться быстрее и резче.

Красивая такая она. Удивительная. Будто волшебная. И как он мог подумать, что она с этим ублюдком Захаром заодно?! Она не его дочь. Совсем другая. Открытая, честная в своих эмоциях. Молодая и еще не испорченная.

С глухим рыком Курбанов вытащил член и оросил спермой спину Лейлы. Рарядка принесла облегчение. Он упустил момент, не понял, кончила ли любовница. Но ему неожиданно стало плевать на ее удовольствие. Он устал и хотел спать. В этой комнате он получил все, что ему было нужно.

— Останься. Поспим вместе, — разогнувшись предложила Лейла.

— Нет. Мне завтра рано вставать. Не хочу тебя будить, — успокаивая дыхание и заправляя член в брюки, ответил он холодно. Голосом, не терпящим возражений.

— Ничего. Я тоже завтра планировала ранний подъем. Любимый, пожалуйста.

Лейла потянулась за поцелуем. Ризван быстро и поверхностно чмокнул ее губы.

— Я буду спать в своей комнате. Спокойной ночи, Лейла.

И не дожидаясь ответа, вышел.

В коридоре посмотрел на дальнюю дверь в комнату Нелли. Он специально поселил девчонку подальше от своей любовницы. Чтоб не смущать невинную девственницу звуками их ночных развлечений.

Все по плану. Непонятно лишь одно. Нахрена ему все эти сложности?! Переставать трахать Лейлу он не собирался. Его устраивала ее покорность. Ее умение. Но и Нелли он захотел. Такая лакомая сладкая девочка. Ни один хищник не смог бы устоять. Вон все братья за нее уже на ножах готовы с ним драться. Очаровала малышка развращенные сердца горцев. Но он ее никому не отдаст. Решил себе оставить.

После Айсу, это первая девушка, которая вызвала в нем желание не попользоваться жестко и растоптать. А оберегать и ласкать. Нет. Не любить, конечно. Он на такое сильное чувство уже не способен. Но желать ее тело и пылать к ней страстью точно.

Глава 22

Нелли

На завтрак я кралась, как воришка. Выглянула из-за угла и с огорчением вздохнула. Ризван возвышался над столом, как дьявольский пудинг. Как этому несносному мужчине удавалось уже с утра выглядеть так, будто в нем бушует ночной сумрак?!

Я была голодна, потому не стала возвращаться в комнату. Смелее прошла на кухню.

При моем появлении Курбанов просто посмотрел на меня, а у меня создалось ощущение, будто он кипятком обварил мою кожу.

У него был взгляд варвара, не простого мужчины. Все время дикий и голодный. А от того, что он сегодня не побрился, его скулы были покрыты щетиной, словно пеплом. И от этого весь его облик казался еще небрежнее и злее.

— Сядь, чего стоишь недвижимая? — резко произнес Ризван, и у меня задрожало под коленями.

Я стояла нешевелясь. Точно дура параллизованная. Мы наедине в кухне. Никого рядом, даже домработницы. Возникла шальная идея быстро схватить булку со стола и сбежать.

Секунда и хищник прыгнул на меня в атаке. Ризван резко встал и подошел ко мне, нависая, заполоняя собой весь свет. Раскаченная рельефная фигура, будто он все дни напролет тягает железо в зале, мрачной тенью легла на меня, вдалбливая в пол.

— Не знаешь, что так пристально смотреть небезопасно. Чего пялишься на меня молча? Хочешь что-то сказать? Или просто… хочешь?

Последние слова он пробасил слишком низко. Как животное наклонялся и обнюхивал меня.

Он чумной. Шальной. Ничего общего с вчерашним мужчиной в костюме на ужине.

— Я…нет.

— А я да! Хочу тебя. Всю ночь думал, как буду гонять тебя по спальне, пианистка! Чего тянуть, сама смотришь на меня, как голодная.

С этими словами он прижал мою ручку к своей ширинке. И под ладошкой я ощутила что то невообразимое. Бревно! Здоровенное сосновое бревно у него в паху. Он совсем оголтелый псих, если решил, что эта штуковина во мне поместится. Гонять по спальне…Да он просто будет рвать меня на куски.

И его жаргон, совсем не как в романах, когда главные герои под луной признаются друг другу в любви. А потом…

Потом точно не рвут бревном девушку. Все иначе. Радужней и перспективнее. С планами на будущее.

А какое же возможно будущее, если я сдохну под этим амбалом от кровотечения и внутренних разрывов. Маньяк. Чертов варвар.

И тело у него варварское. Сбитое и тяжелое. Слишком твердое и агрессивное.

— Я вспоминал, как ты кончила мне на пальцы. Маленькая шлюшка. Нелли, ты знала, что ты шлюшка? Сочная и мокрая. Ты еще не опытная. Давай я тебе все поясню. Расскажу, — глухо порыкивал необузданный зверь. И водил носом по моим волосам.

— Не надо. Я не хочу ничего знать… и эти оскорбления… тоже не надо.

Ризван отклонился и вдруг расхохотался.

— Оскорбления?!

Кухня завертелась перед глазами. Ризван подхватил меня под попу и крутанул к столу. Усадил на край и вклинился мне между ног.

Его жесткая эрекция уперлась мне в спортивные бюки, вызывая чудовищный жар в теле. Я словно в сауну попала в шубе. Рядом с этим варваром было невозможно находиться и не сгореть. Не истлеть до пепла.

Виски взмокли. Впрочем, как и ладони. Я поерзала попой, пытаясь отодвинуться дальше.

Курбанов не пустил меня. Сжал лапищей мое бедро и просто держал. А еще продолжал изводить голодным зверским взглядом. Нагло скользящим то по губам, то по вздымающейся груди.

— Я расскажу тебе, девочка, за оскорбления. Быть моей шлюхой это престижно и сладко. Войдешь во вкус сама будешь заскакивать на член. Просить его на завтрак. Днем будешь толкать речи про живопись, а ночью срывать голос от стонов.

Он очертил большим пальцем губы. Я замерла. Зависла. Только тело жило. Дрожало и сжималось от предвкушения чего то ужасно развратного и пошлого.

— Мм, губы у тебя рабочие. Глотка