— Не ожидал тебя увидеть так скоро, — услышала она, перешагивая порог башни, — Адиус, державший в руке записку улыбался ей.

Глава 21

Поезд сбавлял скорость, в этом Эдгар уже разбирался, за окном природный пейзаж сменили различные постройки. Спящая Олеся повернулась на другой бок, он улыбнулся, преодолевая желание коснуться её и разбудить. Проехаться из одного города в другой, названия он плохо запоминал и путал, предложила Олеся. Ему было интересно всё и конечно он согласился, по началу поездка показалась долгой, но в какой-то момент он вошёл во вкус. В перестуке колёс, мерном покачивании, сменяющимся пейзаже было что-то очень уютное и завораживающее, он мог очень долго смотреть на него, мысли в это время становились медленными и сонными. Как раз для того, чтобы уложить впечатления об увиденном и услышанном, разнообразие народов, культур и знаний Эдгара поражало. Да, он читал и слышал о Мидгарде немало, но увидеть воочию это совсем другое. Однажды Олеся, открыла проход к морю, было заметно, как ей не хватало водной стихии, целый день они гуляли по побережью и тихим улочкам городка, который она называла курортным, на какой-то миг Эдгару показалось, что он дома. Так это было похоже на маленькие городки Верданы, именно в этом месте он дважды почувствовал магию. В первом случае, маг не скрывался, не молодой мужчина пристально глядел на него и перебирал пальцами чётки, амулет вспыхивал от прикосновений, он в ответ посмотрел на мага и слегка кивнул. Посылая ему с раскрытой ладони цветок силы из лепестков всех стихий, он понимал, что это ребячество и хвастовство, но удержаться не смог. Тот улыбнулся, в свою очередь, призвал на ладонь серебристый сгусток силы и слегка поклонился, на том их приветствие и завершилось. Его окликнула Олеся, а когда он снова оглянулся в тот проулок, мужчины не было, что это была за магия, Эдгар так и не понял, точно не тёмная, что-то ближе к тайной. Последние две считались самыми распространёнными, йерен говорили Олесе, что магов стихии не так и много, чистых, настоящих. Магию огня или воды худо бедно ещё знали, примешивая к остальным, но не более. Вспомнилась битва магов из того фильма, про мальчика Гарри, когда старик Дамблдор дрался с тёмным лордом, почему-то именно она Эдгару запомнилась больше остальных.

Второй же раз он отчётливо услышал магию в тот же день, ближе к вечеру, они гуляли по людной набережной, было очень ярко и красиво, играла музыка. Именно в ней он услышал звон магии, его Олеся называет вибрацией, она тоже оглянулась тогда. Но кто стал его источником, они так и не увидели, Эдгара после этого долго преследовало неприятное чувство, будто за ним наблюдают.

— Скоро уже приедем, давай поживём у бабы Кати немного, что-то притомили меня эти мотания, — проговорила сонная Олеся, потягиваясь.

— Как скажешь, я не против, как раз думал о том, что мы давно фильмов не смотрели с тобой, — согласился он, любуясь ей.

Почувствовав его настроение, она по-кошачьи перебралась к нему и привычно уткнулась ему шею, от её дыхания и щекочущих поцелуев, так же знакомо пробежали мурашки по телу. Он хотел было схватить её и поцеловать, но открылась дверь и важная женщина-проводник сообщила о том, что скоро они прибывают. Поцеловать он её всё же успел, после того, как они собрали вещи и до того, как вышли на не очень чистый перрон, так назывался участок дороги у поезда. Им предстояла прогулка пешком, до ближайшего безлюдного леска, погода была неважная. Сырой и влажный воздух, несильный, но неприятный снег с дождём, тёмное тяжёлое небо, завершалось всё грязью, по которой приходилось идти, таков вот март. Названия месяцев, он успел выучить, Олеся сказала, что до мая весны, можно и не ждать, той настоящей.

— Ну и грязюка, в нашем лесу должен ещё снег лежать, давай вон туда дойдём и прыгнем, — указала возлюбленная на холм неподалёку.

Так и сделали, с другой стороны прохода и правда ещё лежал снег, тяжёлый, грязный, но всё же снег. Он не сразу сообразил что происходит, когда она взвизгнула и кинулась вперёд, в первый миг он испытал страх и готовность защищать Олесю. Но защищать было не от кого, его рыжеволосая красавица повисла на Викэне и что-то щебетала.

— Эдгар, я смотрю вам обоим на пользу жизнь здесь, девочка вся светится, — протянул он и ему свои объятия.

— Скучать не даёт, забот почти и нет, врагов тоже не наблюдается, наслаждаемся, — он тоже был рад видеть старого мага.

Увидев его, он ощутил сильную и острую тоску по дому. С чем прибыл Викэн, может с хорошими новостями.

— Как же ты нас нашёл здесь? Давно ждёшь? — из Олеси вопросы просто сыпались.

— Ну ты же сама говорила, что будете жить в Кругловке, ну а место в котором часто проход открывают, найти было несложно, — объяснил Викэн.

— Что-то случилось, ты ведь не первый день здесь, мы на долго уезжали, — скрыть тревогу ему не удалось.

— Давайте ка не здесь, пройдем домой, Катерина чаю нальёт, — предложил дед Олеси.

— Катерина… дед, что ты ей наговорил, — встревожилась Олеся.

— Часть правды, что я твой дед, что нашёл ещё летом тебя, про родителей лишь упомянул, мол за границей они, — обняв её за плечи, успокаивал Викэн.

— Ох, она же женщина не молодая, наволновал её наверное, — продолжала она беспокоиться.

— Всё хорошо, не волнуйся ты так, она даже рада, а караулю я тут вас третью неделю, уходить уже собирался, вот гулёны то, — шутливо упрекнул он их.

— Приехали, а что ж не предупредили, я бы пирогов… — увидев Викэна баба Катя прищурилась и обиженно поглядела на Олесю, — Леська, ты чего такая молчунья, про Викентия ни слова мне и не сказала.

— Волновать тебя не хотела, и потом, я про него говорила, только вот не знала тогда ещё, что он мой дед, не обижайся, а мы тебе подарочек привезли, — обнимая её ворковала Олеся.

— А, думали значит про старую, это хорошо, подарки баба Катя любит, пойду чайник поставлю, вы тут устраивайтесь пока, — растрогалась пожилая женщина.

Викэн сел на стул у окна и улыбнувшись начал:

— Прежде всего передаю горячие приветы от Веледара и его семьи, Улии и других, всех не буду перечислять. Жизнь сейчас боле менее наладилась, приводим в Виерде уклад в должный порядок, работы много, но оно ведь и хорошо, есть чем заняться.

— А что тёмные? Неужели затихли,