class="p1">Машина останавливается в нескольких дюймах перед нами. Мика быстро переключается на задний ход, но когда на экране высвечивается картинка с камеры заднего вида, он чертыхается: позади еще одна машина.

– Нас заблокировали.

Преодолев первоначальный шок, Мика запускает двигатель, решительно глядя на дорогу.

– Ну, сейчас…

Он проезжает несколько дюймов вперед и слегка касается бампером машины впереди, но та сдает назад, взвизгнув тормозами.

Мика тут же дает задний ход и ударяется в ту, что поджала нас.

Передняя отъезжает и снова ударяет по нам, в то время как третья машина, намного больше по габаритам, подлетает сбоку.

Я визжу, когда нам выламывают зеркало, проехав максимально близко.

Сердце грохочет в груди, и я пытаюсь дышать, несмотря ни на что.

Мика подает назад, а потом вперед, слегка по кривой, и нам удается проскользнуть в небольшой клин между двумя машинами, но через несколько секунд они нас догоняют.

– Вот дерьмо, – шиплю я, в висках у меня давит все сильнее.

Отстегиваю ремень безопасности, и Мика бросает на меня бешеный взгляд.

– Какого хрена? – кричит он, хватая меня за руку во время резкого поворота. – Пристегнись немедленно. Если мы во что-то врежемся, ты вылетишь в чертово окно.

– Три машины против одной нашей, Мика! – кричу я, перескакивая на заднее сиденье. – Кажется, они снова хотят нас заблокировать.

Я тяну руку к багажнику и хватаюсь за ручку сверху. Тяну и – вуаля!

Сумка с набором автомобилиста.

Обшариваю ее, и моя ладонь касается холодного металла как раз в ту секунду, когда машина, взвизгнув тормозами, останавливается.

Я ударяюсь спиной о боковую панель. В руках у меня монтировка.

– Ты в порядке?! – кричит Мика.

– Да! – Выдергиваю из сумки гаечный ключ и выглядываю в заднее окно. У меня округляются глаза. – О, черт… Мика, они открыли дверь.

– И впереди тоже. Проклятие!

Из тачки, что стоит впереди, выходят двое с масками на лицах. Водители машин позади делают то же самое.

Глаза начинает заволакивать туман, но я борюсь с ним, поворачиваюсь и протягиваю одно из орудий Мике.

Он хватает гаечный ключ и быстро переводит взгляд на незнакомцев.

Они медленно окружают машину – по одному с каждой стороны, и принимаются яростно колотить по окнам.

Мика предпринимает попытку дать по газам и проехать вперед, но в машине перед нами кто-то есть, потому что она тут же дает задний ход.

Парень рядом с дверью Мики отпрыгивает назад, и Мика бросает на меня быстрый взгляд.

– Пересядь на водительское кресло, Бриэль. И быстро выбирайся отсюда.

– Что…

Мика распахивает дверь и выскакивает из машины.

Подняв инструмент, он бросается на парня, но забывает, что спина не прикрыта, так что его быстро хватают и валят на землю.

– Черт!

Я перепрыгиваю через сиденье и блокирую дверь как раз в тот момент, когда еще один дергает за ручку.

Он наклоняет голову, совсем как тот урод из «Судной ночи», бьет ладонью по стеклу, но потом его рука опускается, и я моргаю; пульс у меня слишком хаотичен, чтобы замедлить приток крови к мозгу.

Рука снова взлетает, и я рефлекторно отшатываюсь.

В этой руке не пистолет, не нож и не все остальное, что промелькнуло у меня в голове.

В ней ключ от машины.

Я делаю вдох, и замок открывается.

Дверь распахивается, он делает рывок вперед, но я нашариваю монтировку, изо всех сил замахиваюсь и ударяю его в шею.

И что он делает?

Он смеется.

Все внутри меня одновременно тает и застывает. Или наоборот – застывает и тает. Я сдираю маску с его головы.

– Это что, розыгрыш? – вылетает у меня хриплый шепот.

Остальные трое подходят к нам, и все снимают маски.

Все широко улыбаются, прикрывая глаза, и хотя я не вижу лиц, но я вижу их фигуры и понимаю, кто это.

Несколько раз моргаю и зажмуриваюсь, когда мои веки снова приоткрываются, силуэты становятся четче.

Смотрю в темные глаза напротив, чувствую сильную руку на своих пальцах, принуждающую опустить монтировку, вижу улыбку на губах, что всего в нескольких дюймах от моих.

К нам подъезжает четвертая машина, и боковым зрением я вижу, как из нее выходит пятый человек.

Жаркое дыхание обдает мою кожу прямо над ключицей, и от слов, произнесенных дьявольским шепотом, у меня по спине бегут мурашки:

– Добро пожаловать к Брейшо.

Вот.

Дерьмо.

* * *

Я не знаю, как долго смотрю в глаза цвета темного шоколада передо мной, но потом его губы приподнимаются, и как раз в этот момент формы вокруг меня снова приобретают четкость.

Перевожу взгляд с одного силуэта на другой, словно в пинболе, пытаясь рассмотреть каждого, но в то же время желая поскорее увидеть и следующего.

Снискавшие дурную славу парни Брейшо и остальные члены их семьи смотрят на меня с разными выражениями лиц, и я прикладываю все усилия, чтобы сосредоточиться на каждом по очереди.

Парни – их так легко различить, у каждого свои черты.

Мэддок – он стоит с непроницаемым лицом, у него густые темные волосы и кожа цвета карамели. Он словно живое воплощение греческого бога. Яростный и пугающе бесстрастный. Судя по тому, что мне удалось узнать, он за всеми присматривает. Не лидер, так как их всех принято считать равными, но в нем есть что-то, что заслуживает особой осторожности и щепетильного отношения.

Рядом с ним Кэптен, он слегка приподнимает подбородок с едва заметной улыбкой. Кэптен такой же высокий, как Ройс и Мэддок, но у него шире плечи, кожа кремового оттенка, а волосы светлые – это самый очевидный контраст с его приемными братьями. От него исходит мощная американская энергетика, но быть ослепленным его обаянием – значит пропустить уверенность его борцовской стойки, напряжение в плечах; он миловидный, но опасный.

На плечо Кэптена опирается локтем прекрасная девушка с золотыми волосами, доходящими ей до бедер, но я не уверена, кто она.

Может, девушка Брей?

Слева доносится смешок, и я дергаю голову в ту сторону.

Вдох застревает у меня в горле, когда я замечаю Рэйвен Карвер.

Или мне следует называть ее Рэйвен Брейшо?

Длинные темные волосы, иссиня-черные и блестящие. Она с улыбкой приподнимает голову.

Наследница империи Брейшо, и о существовании этой наследницы никто не подозревал, пока она не появилась на ступеньках той общаги, где я теперь живу. Если, конечно, все то, что я узнала, – правда.

Плод изнасилования в войне между семьями, основавшими этот город; растила ее мать-потаскуха, ходячая катастрофа. Сама она подверглась насилию в детстве…

И вот она стоит передо мной.

Сильная.