И девушка вкрадчиво произнесла:

– Так и спой! Вон, ансамбль попроси – тебе подыграют!

Она кивнула на ресторанных музыкантов, которые как раз появились на своем подиуме и настраивали инструменты.

– Зоя, уймись, – холодно попросил Илья.

А Лютик одним махом хватанула бокал вина. Встала. И танцующей походкой отправилась к лабухам.

Андрей бросился было вслед за девушкой, но передумал – вернулся. Виновато пробормотал:

– Перебрала.

Илья с сомнением произнес:

– Вернем ее?

– Пусть балуется, – отмахнулся Андрей. – Да лабухи и не согласятся, наверное.

Однако, увидела Зоя, музыканты вступили с Лютиком в заинтересованную беседу. Один из них (похоже, певец) отрицательно мотал головой, но трое остальных – клавишник, ударник и гитарист – что-то горячо с девушкой обсуждали. И уже через минуту та уверенным прыжком вскочила на сцену, а ансамбль заиграл проникновенное вступление.

– Что это за песня? – удивленно пробормотал Андрей.

Илья неуверенно откликнулся:

– Понятия не имею. Похоже, что-то блатное.

А Лютик своим низким, с хрипотцой, голосом начала:

Хрустальная ваза, кайма золотая.

Разбитая вдребезг, застывшая кровь.

И в комнате муж, что случилось, не зная,

Стоял, не дыша и нахмуривши бровь.

Зоя же, с неожиданной для себя самой злобой, произнесла:

– Текст гениальный. Явно сама Лютик сочинила.

– Да нет, я где-то уже слышал… – с сомнением произнес Илья.

А от соседнего столика, где пировали бритоголовые, донеслось:

– Кучин. Его песня, одна из первых.

– Точно, Кучин! – радостно подхватил Андрей. – Он двенадцать лет за разбой отсидел.

Последовал очередной душераздирающий проигрыш. И Лютик уверенно продолжила:

Прошелся он взглядом по шкафу пустому,

В ЧК позвонил, закурил у окна.

Потом ни себе, ни майору седому

Не мог объяснить, где родная жена.

– Какая чушь! – презрительно пробормотала Зоя.

Мимолетно обернулась к соседнему столу – и замерла.

Пятеро мужчин, только что грубо и громко хохотавших, теперь сидели молча, не сводили глаз с девушки, обнявшей обеими руками микрофон. Водочные рюмки отставлены. В пепельницах – тлеют забытые сигареты.

– Родную среду вспомнили, – хмыкнула Зоя.

Однако и никогда не сидевший в тюрьме Илья поглядывал на Лютика почти с восторгом. Андрей же растерянно пробормотал:

– А я и не знал, что у нее голос…

«Какой, к черту, голос? Три аккорда, любой попугай споет!» – едва не вырвалось у Зои.

Да, поет громко. И только.

В зале появился мужчина в строгом костюме – явно из ресторанного начальства. Хмуро взглянул на вошедшую в раж певицу, двинулся было к эстраде. Но песню не прервал. Остановился, прислонившись к колонне. А девушка уже проникновенно выводила финальный куплет:

Ведь я же за это сполна расплатился!

За это убийство – уже отсидел.

На совещание суд уда-алился

И приговор вынес: убийце – расстрел.

Лютик устало, с видом примадонны, отодвинула от губ микрофон. Оркестр смолк. Повисла секундная пауза.

Андрей почему-то виновато взглянул на Зою и громко выкрикнул:

– Браво!

А братки, что сидели рядом, разразились дружными аплодисментами. Публика зашевелилась, заговорила. Строгий мужчина в костюме уверенным шагом двинул к эстраде, о чем-то спросил девушку. Она отрицательно помотала головой. Пожала руки музыкантам. Поспешно покинула сцену. Вернулась к друзьям. Кокетливо поинтересовалась:

– Я не слишком фальшивила?

– Можешь с концертами выступать. По зонам, – буркнула подруга.

– Спасибо, я подумаю, – улыбнулась Лютик. И слегка виновато объяснила: – У меня дома кассета Кучина есть. Я ему всегда подпеваю… Нет, ну правда – ничего?

– С Таней Булдаковой точно не сравнить, – заверил Илья.

А от столика блатных выкрикнули:

– За тебя, девчонка!

И бритоголовые дружно выпили.

– За тебя, Лютик! – подхватил Андрей.

Илья поспешно взметнул свой бокал, а Зоя грустно подумала: «Вообще-то, вечеринка в мою честь затевалась. Но только никто об этом уже и не вспоминает».

* * *

Лютик теперь могла сама выбирать, в какое время в эфире работать, хоть днем, хоть вечером. Слава богу и собственной наглости, на «Рок-волне» ее ценят. Карьера уверенно в гору карабкается. Уже и утреннее шоу доверили вести, в паре с Андрюшкой, и на замены вызывают все чаще, и поклонники появились – с цветами у офиса пусть не стоят, но в ее программу по заявкам дозваниваются регулярно. Свидания пытаются назначать.

Но все равно лучшее время – ночь. Они (именно они, то есть Лютик вместе с музыкой) – сами себе хозяева. Днем приходится студию с новостийщиком делить, а ночью тот глаза не мозолит. Рекламы мало, не надо отвлекаться на бездарные тексты. Да и начальство бдит не особо – от плэй-листа, конечно, не отступишь, но говорить можно куда свободней. Если с заставкой или джинглом напортачишь – тоже никто не заметит. И, главное, музыка, вечным и мягким фоном, всегда помогала принимать верные решения.

А решение ей сейчас принять нужно было очень важное.

Романтичная подруга Зойка сказала бы: шанс у нее, словно в сказке. Хотя Лютику ситуация казалась не волшебной, а скорее пугающей. Направо пойдешь – коня потеряешь, налево – голову. А если никуда не пойти – всю жизнь потом будешь локти кусать. Из-за того, что упустила фантастическую возможность.

…Лютик всегда любила музыку – только не официальную, не ту, куда родители пытались пристроить. Предки, как полагалось в приличных советских семьях, стремились привить дочке хороший вкус. В раннем детстве ее на концерты классики водили. Тоска смертная! Чтоб не уснуть под заунывный вой скрипок и прочих струнных, девочка трубы у органа пересчитывала. И от музыкалки по классу фортепиано отбилась решительно и навсегда. Не для нее всякие сольфеджио, гаммы и этюды Черни!

Хотя петь она любила. Но, опять же, не обязательную для детей программу, не «Крылатые качели» и не про голубые вагоны с кузнечиками. Уважала музыку взрослую. Пугачеву, например. У той и мелодии душевные, и слова у песен со смыслом. Один «Миллион алых роз» чего стоит! Мягкую пластинку из журнала «Кругозор» Лютик по двадцать раз на дню прослушивала. И подпевала, естественно. А классе в седьмом выпросила себе на день рождения гитару – решила научиться сама аккорды подбирать. Но, увы, с ходу наука ей не далась, а упорствовать Лютик не стала. И гитару забросила. Ведь петь можно и без аккомпанемента. Когда принимаешь душ, вытираешь по маминому велению пыль, примеряешь перед зеркалом ее наряды…