За время работы в УИБ Юрию Дмитриевичу приходилось заниматься не только чисто прикладными проблемами охраны тайны, но и решать научные задачи по определению подлинности найденных эзотерических документов, в чем ему в немалой степени помогала жена, успевшая к моменту их знакомства стать кандидатом исторических наук и ведущим специалистом Института истории и археологии Академии наук. Это в принципе от нее, а не от начальства он узнал, что самая секретная информация, наиболее тщательно скрываемая от народа, не военная или научная, как он считал, и даже не политическая или дипломатическая, но археологическая! И что тот, кто владеет информацией о прошлом, и является истинным властителем настоящего. От Валерии Юрий Дмитриевич узнал также и о том, что в древних эзотерических текстах и других свидетельствах невыдуманной человеческой истории хранится главное сокровище человечества – информация об изначальном, истинном строении и объективных законах Мироздания, которая может как принести неоценимую пользу земной цивилизации, так и способствовать ее разрушению.

С такой постановкой проблемы можно было спорить, что подполковник и делал, провоцируя жену на дискуссии, а потом записывал ее доводы в свой рабочий кондуит, но с другой стороны, почитав труды академика Фоменко и других современных исследователей прошлого, он понял, что просто так отмахиваться от возникающих вопросов нельзя, доложил об исследованиях жены начальнику УИБ и получил «добро» на негласное патронирование ее разработок в этом направлении, хотя сам Юрий Дмитриевич относился к увлечению жены скептически: она занималась древнеславянским фольклором, мифологией и проблемами древнерусского языка.

В существование потусторонних сил, в богов и демонов он не верил, будучи убежденным материалистом, однако происшествие дома во время празднования дня рождения Валерии, когда совершенно новый и прочный деревянный стол вдруг дал две трещины, заставило Юрия Дмитриевича призадуматься. Если раньше к деятельности ИП-отдела, изучающего всяческие паранормальные явления природы вроде полтергейста и НЛО, он относился с известной долей скептицизма (взрослые мужи на полном серьезе занимались поисками привидений, призраков и духов), то теперь вдруг осознал, что работа специалистов отдела вполне может иметь реальное обоснование. Во всяком случае объяснить поведение стола с точки зрения ортодоксальной науки было нельзя. А если принять во внимание и другие странные происшествия, описанные Ильей Пашиным, предшествующие возникновению трещины в форме свастики, то вывод получался интересный: на территории России, в районе озера Ильмень существовал тайный храм или секта, о деятельности которой до сего дня не было известно ничего и никому. И секьюрити этого храма (имечко у его основателя довольно впечатляющее, надо признаться, – Морок!), допустив утечку информации, начала в спешном порядке, судорожно ликвидировать эту утечку, не заботясь о последствиях. Правда, действовали они пока не очень агрессивно, однако вполне могли пойти и на крайние меры. Недаром Илья решил привлечь к походу таких крутых мужиков, как Антон Громов и Серафим Тымко. В какой-то степени он себя обезопасил.

Размышляя над всеми этими вещами, Юрий Дмитриевич прибыл в понедельник утром на работу в здание на Трифоновской улице, где располагалось Управление информационной безопасности, и в хорошем расположении духа – было с чем показаться начальству на глаза – начал рабочий день с изучения донесений. Однако тут же убедился, что нынешний понедельник – день тяжелый и начинается он с неприятностей.

Во-первых, снова не вышел на работу один из ведущих специалистов ИП-отдела, капитан Висковатый, не подававший никаких вестей всю прошлую неделю. В отделе он работал всего полгода, переведенный приказом Директора из другого ведомства, и был «птицей свободного полета», то есть мог выбирать тему исследований, не согласовывая ее с руководством отдела, привлекать к ней специалистов и работать по собственным планам и графикам. Как правило, он пользовался этим достаточно часто, раз в две недели исчезая на несколько дней в неизвестном направлении. Но вот прошло уже восемь дней, а он так и не дал о себе знать.

Юрий Дмитриевич вызвал в кабинет своего помощника лейтенанта Валю Сидорова, которого когда-то сам отобрал среди курсантов высшей школы ФСБ, и приказал ему найти Висковатого, где бы тот ни находился и чем бы ни занимался.

– Если он дома – вытащи его сюда, ко мне, – добавил подполковник. – Если в отъезде – найди, созвонись или же поезжай туда лично, однако привези его. Пора этот бардак с исчезновениями прекращать.

Лейтенант козырнул и удалился, вежливый, подтянутый, внимательный, исполнительный. Ему нравилась работа, это чувствовалось во всем его поведении, и по иерархической лестнице службы он должен был подниматься быстро.

Вторая неприятность, ожидавшая подполковника с утра, была покрупней. Исчезла группа сотрудников ИП-отдела, направленная в район восточного побережья озера Ильмень для изучения аномальной зоны, которую местные жители знали под названием «ведьмина поляна».

Сами жители относились к этому феномену абсолютно спокойно, как к естественному явлению природы, многие из них даже бывали на поляне, но рассказывать об этом не любили.

К счастью, группа ИП-отдела исчезла не полностью, но из трех ее членов вернулся только один человек, начальник группы Анатолий Смышляев, да и тот, судя по всему, находился до сих пор в шоке.

По его рассказу выходило следующее.

Высадилась группа в деревне Гостцы, где взяла в проводники местного лесничего Акима Петрова, после долгих уговоров согласившегося указать дорогу. По глухому лесу между болот лесничий вывел группу к поляне, о которой были сложены легенды. С виду она казалась идеально круглой, поросшей высокой травой без единого цветка. Палатку разбили в ее центре, по кругу вдоль опушки леса установили привезенную с собой аппаратуру: датчики полей и частиц, телекамеры, фотоизмерители, звукозаписывающие приборы. Потом Смышляев остался у палатки, развертывая зонд с телекамерой для визуального наблюдения за поляной сверху, и его помощники, младшие научные сотрудники отдела Кравцов и Севрюгин, отправились в лес для рекогносцировки. И не вернулись. Смышляев звал их, стрелял в воздух из карабина, наутро отправился на их поиски, не нашел и… не смог выбраться обратно на поляну! Ни через час, ни через два, ни через сутки.

По его словам, поляна с палаткой и дымившимся костром была видна хорошо, казалось, до ее края можно дойти быстрыми шагами за две минуты, но сколько бы он ни шел, перед ним возникали все новые и новые деревья, бочажины с водой и закраины болота. Смышляев утверждал, что предпринял с полусотню попыток выйти на поляну, становился к ней лицом и упорно шел по прямой линии на дымный столб или ярко-синюю пирамиду палатки, но до поляны так и не добрался. Лесничий обнаружил его, вконец обессилевшего, на краю болота в километре от проклятой «ведьминой поляны» и вывел обратно в деревню только ему известными тропами. На просьбу вернуться к поляне за аппаратурой он ответил категорическим отказом, буркнув, что исследователю и так повезло, что жив остался. Искать пропавших его товарищей он тоже отказался, сказав, что их скорее всего «забрала к себе болотница».