– Все в порядке. Ты вовсе не… гребаный мудак.

Остин улыбнулся, и сердце, кажется, подпрыгнуло внутри. Я чуть не прижала руку к груди, опасаясь сердечного приступа. Это ощущение потрясло меня. Подобного я прежде не испытывала… И эта прекрасная улыбка…

– Да нет, я такой. Но ты отлично умеешь хранить секреты, так что, полагаю, это не столь важно.

– Остин? – нервно спросила я.

– М-м-м?

– Доктор, что говорил с тобой…

Остин чуть повернулся, чтобы взглянуть на меня; наши пальцы по-прежнему сплетались друг с другом.

– А что с ним?

– Он мой отец.

Остин стиснул зубы и отвернулся.

– Черт.

– Он ничего не скажет. Просто не сможет. Я видела, как ты выбежал из гостиной. А он даже не знает, что я последовала за тобой, – проговорила я, защищая профессионализм отца.

Прищурившись, Остин взглянул на меня.

– А как он воспринял тот факт, что мы знакомы?

Покраснев, я хотела что-то сказать, но так и не издала ни звука.

Остин приподнял проколотую бровь.

– Настолько хорошо?

Я непроизвольно хохотнула, но тут же прикрыла рот рукой. Здесь, в этом саду, смех казался каким-то неправильным. Хотя, как ни странно, смеяться с Остином было легко.

Остин тоже улыбнулся.

– Не парься. Я понимаю, что бывший Холмчий не возглавит список одобренных друзей.

Я тут же нахмурилась.

– Почему ты судишь себя лишь по банде, к которой когда-то принадлежал?

Остин пристально посмотрел на меня.

– Потому что люди видят лишь то, что на поверхности. Они не заглядывают внутрь. – Он указал пальцем на татуировку в виде звезды на левой скуле, а затем на слово «Холмчий» на шее.

– Ты мог бы свести их лазером, – предложила я.

Остин откинул голову назад и расхохотался. Я нахмурилась. Он резко оборвал смех.

– Нет, не могу, Лекс.

– Но…

– Лекси. Я не могу их убрать. Это так не работает, – поняв, что я не стану настаивать, пояснил он.

Остин отвел взгляд, явно раздумывая о темных моментах прошлого, и я вздохнула.

– Ну, а я вижу больше. Гораздо больше. Парня, который практически в одиночку заботился о маме. Но сломался, потому что она заболела. Того, кто выбрался из безнадежной ситуации и стремится найти верный путь, – тихо прошептала я.

Остин ничего не ответил, и я трусливо опустила глаза.

Он медленно встал, и я, подняв голову, заметила, что взгляд его устремлен на дверь. Но Остин пока не двигался.

– Нужно пожелать маме спокойной ночи, – тихо сказал он.

– Ладно. Надеюсь, ей лучше, – проговорила я, но даже не пошевелилась. Мне хотелось подождать здесь, пока он не уйдет. Вечер выдался довольно напряженным.

Но Остин по-прежнему стоял на месте, будто ноги его вросли в землю.

– Ост…

– Хочешь подняться со мной? – внезапно спросил он, и я чуть не свалилась от потрясения.

Я нахмурилась. Не дождавшись ответа, Остин выжидающе повернулся ко мне.

– Хочешь, чтобы я пошла с тобой? – с сомнением проговорила я.

– Я ведь так и сказал, правда? – резко бросил он и нервно потер кончик носа.

Сейчас Остину не хотелось оставаться одному, хотя, признаваясь в этом, он испытывал смущение.

Когда я встала, внутри разлилось тепло. Остин ждал меня. Большой, грозный Остин… хотел, чтоб я осталась рядом с ним.

Когда я подошла ближе, Остин сунул руки в карманы и указал подбородком в сторону двери. Я молча последовала за ним.

Остин молчал, пока мы поднимались в лифте, но ни на шаг от меня не отходил. Я чувствовала свежий запах его одеколона, ощущала исходившее от кожи тепло. Стояла полная тишина.

Тишина, и ничего более.

Сидящий внутри меня голос уже какое-то время молчал. Впервые за несколько дней я смогла хоть немного передохнуть от беспрестанных соблазнов и насмешек.

Звонок лифта заставил меня подпрыгнуть. Тяжелые стальные двери открылись на нужном этаже. И я вышла в коридор… одна.

Двери начали закрываться. Я сунула между ними руки, побуждая вновь открыться. И увидела, что Остин так и не двинулся с места. Во второй раз за сегодняшний вечер я ощутила, как при виде его заныло сердце.

Шагнув обратно в лифт, я осторожно протянула руку и коснулась плеча Остина. И ощутила на себе взгляд его темных глаз.

– Ты в порядке? – успокаивающе спросила я.

Откашлявшись, он кивнул. Я ободряюще улыбнулась. Выйдя из лифта, мы двинулись по коридору и остановились перед закрытой дверью.

Остин не спешил ее открывать.

Он опустил голову, сжал пальцами переносицу.

– Какого черта со мной творится?

Я нерешительно стиснула руки, но в конце концов осмелилась коснуться ладонью спины Остина.

– Ты расстроен. Учитывая случившееся, это совершенно нормально.

Подняв голову, он помотал ею из стороны в сторону и взглянул на меня из-под длинных темных ресниц. От читавшейся на лице благодарности у меня перехватило дыхание.

– Спасибо, Лекс.

Погладив его по спине, я отступила назад. Остин медленно открыл дверь. На узкой больничной койке лежала красивая женщина. При виде ее у меня упало сердце.

Мама Остина.

– Ciao. Stai bene, Mamma?[25] – проговорил Остин по-итальянски, и я изумленно распахнула глаза. Я и не знала, что он говорит на этом языке. Он только что раскрыл мне еще одну тайну.

– Sto bene… mio caro[26], – мягко прошептала миссис Карилло, не сводя с меня пристального взгляда.

Я же не двигалась, зачарованно наблюдая за Остином. Для мамы он явно был красавцем. Да и я начинала склоняться к этой мысли. И точка.

Остин подошел к миссис Карилло и поцеловал в макушку. Она подняла слабую руку и коснулась плеча Остина.

– Austin… chi è?[27]

Остин посмотрел на дверь… на меня, все еще застывшую на пороге. Я вторглась в его личную жизнь, но просто не могла отвести взгляд. Я ожидала, что он разозлится. Но Остин лишь застенчиво улыбнулся.

– Это Лекси, мама. Она моя… подруга?

Слово «подруга» прозвучало скорее вопросом, не утверждением, но в животе все равно запорхали бабочки.