– Только то, что автор этой идеи здорово облегчил нам жизнь.

– Н-но мне не легче. – Эмили запнулась, вспоминая, где должна находиться прямо сейчас. – Мои родители рвут и мечут после этой фотки. Теперь я должна вступить в какую-то программу, чтобы доказать им, что я не лесби. А иначе они отправят меня в Айову к тете Хелен и дяде Аллену. С концами.

Майя нахмурилась.

– Почему ты не сказала родителям правду? Что ты такая, какая есть, и это невозможно изменить. Даже в Айове. – Она пожала плечами. – Я еще в прошлом году объявила своим о том, что я бисексуалка. Поначалу они, мягко говоря, притухли, но потом ничего, смирились.

Эмили возила ногой взад-вперед по гладкому цементному полу.

– Твои родители – другие.

– Может быть. – Майя отступила на шаг. – Но послушай. С прошлого года, когда я, наконец, стала честна с самой собой и всеми остальными, я чувствую себя такой счастливой. Никогда еще мне не было так хорошо.

Взгляд Эмили невольно упал на змейку шрама на внутренней стороне предплечья Майи. Она вспомнила, как Майя рассказывала, что раньше резала себя ножом – это ее успокаивало. Неужели признание в том, какая она на самом деле, помогло избавиться от этой привычки?

Эмили зажмурилась, и перед глазами тотчас всплыло сердитое лицо матери. В голову полезли мысли о самолете, уносящем ее в Айову. О том, что она никогда больше не заснет в собственной постели. Родители возненавидят ее до конца жизни. Комок застрял в горле.

– Я должна сделать то, что они просят. – Эмили уперлась взглядом в окаменелую жвачку, прилепленную к полке печи. – Мне пора. – Она открыла дверь и вышла в классную комнату.

Майя последовала за ней.

– Подожди! – Она поймала Эмили за руку, и, когда Эмили повернулась, нашла глазами ее лицо. – Что ты хочешь сказать? Ты бросаешь меня?

Эмили устремила взгляд в дальний угол класса. Над учительским столом висел плакат: «Я ЛЮБЛЮ ГОРШКИ!»[53]. Только кто-то пририсовал к восклицательному знаку листик марихуаны.

– Роузвуд – это мой дом, Майя. Я хочу остаться здесь. Прости.

Она поспешила к выходу, ловко огибая чаны с глазурью и гончарные круги.

– Эм! – окликнула ее Майя. Но Эмили не обернулась.

Она воспользовалась дверью, которая выходила прямо в четырехугольный школьный двор. Эмили никак не могла избавиться от ощущения, что она только что совершила непростительную ошибку. Во дворе было пусто – в обеденный перерыв все разбрелись кто куда, – но Эмили могла поклясться, что на какое-то мгновение увидела фигурку на крыше роузвудской колокольни. Девушка с длинными светлыми волосами смотрела на нее в бинокль. До боли похожая на Эли.

Эмили моргнула, и видение исчезло – теперь она видела лишь побитый временем и непогодой бронзовый колокол. Она решила, что это обман зрения. Наверное, это было всего лишь корявое, скрюченное деревце.

Или… нет?

Эмили побежала вниз по узкой тропинке, что вела к часовне Лоренс, больше походившей не на часовню, а на пряничный домик, который Эмили испекла в четвертом классе на рождественский конкурс в молле «Кинг Джеймс». Это впечатление усиливали декоративные панели цвета корицы и сливочно-белые витиеватые узорчатые наличники, балясины и фронтоны. Пестрые цветочные композиции украшали окна. Одинокая девушка сидела на скамье и смотрела прямо перед собой, в пустынную залу часовни.

– Извини, что опоздала, – запыхавшись, сказала Эмили, скользнув на скамейку. Большое полотно с изображением сцены рождения Христа стояло возле алтаря в передней части залы, ожидая своего часа. Эмили тряхнула головой. Еще и ноябрь не наступил.

– Все нормально. – Девушка протянула ей руку. – Ребекка Джонсон. Можно просто Бекка.

– Эмили.

Бекка была одета в длинную кружевную тунику, узкие джинсы и скромные розовые балетки. В ушах болтались изящные сережки в форме цветов, зачесанные назад волосы придерживал кружевной ободок. Эмили задалась вопросом, не станет ли она выглядеть так по-девчоночьи, как Бекка, после завершения программы «Три Топс».

Воцарилось короткое молчание. Бекка достала тюбик розового блеска для губ и нанесла свежий слой.

– Хочешь узнать подробнее о программе «Три Топс»?

Не так чтобы очень, мысленно ответила Эмили. Пожалуй, Майя права – она не будет по-настоящему счастлива, пока не перестанет стыдиться и отрицать свои чувства. Хотя… она пригляделась к Бекке. С виду обычная девчонка.

Эмили открыла бутылку колы.

– Значит, тебе нравились девушки? – Почему-то верилось в это с трудом.

Бекка как будто удивилась.

– Мне… да… но сейчас уже нет.

– Ну, а когда ты… когда ты узнала, что с тобой что-то не так? – спросила Эмили, сознавая, что так и сыплет вопросами.

Бекка отщипнула микроскопический кусочек сэндвича. Все в ней, включая руки, казалось каким-то миниатюрным, кукольным.

– Ощущения были совсем другие. Лучше.

– Вот и у меня так же! – чуть ли не крикнула Эмили. – Раньше у меня были бойфренды… но с девушками я всегда чувствовала себя иначе. Мне даже мои Барби были куда милее.

Бекка промокнула рот салфеткой.

– Барби не в моем вкусе.

Эмили улыбнулась, и ей захотелось задать еще один вопрос.

– Как ты думаешь, почему нам нравятся девушки? Я читала, что это как-то связано с генетикой, но значит ли это, что если у меня будет дочь, она тоже влюбится в Барби? – Эмили задумалась на мгновение. Они были одни в этой часовне, и как хорошо, что есть возможность спросить о том, что так давно не дает ей покоя. Ведь для того и предназначена эта встреча, не так ли? – Хотя… моя мама кажется мне самой добропорядочной женщиной на земле, – продолжила она, волнуясь все больше. – Может, это передается через поколение?

Эмили умолкла, заметив, что Бекка смотрит на нее с каким-то странным выражением лица.

– Я так не думаю, – замявшись, произнесла она.

– Извини, – сказала Эмили. – Я тараторю без умолку. Просто на самом деле… я запуталась. И очень нервничаю. – И страдаю, хотела добавить она, вдруг вспомнив поникший взгляд Майи, когда Эмили сказала, что между ними все кончено.

– Ничего страшного, – тихо сказала Бекка.

– А у тебя была девушка до того, как ты попала в «Три Топс»? – спросила Эмили, уже спокойнее.

Бекка пожевала ноготь на большом пальце.

– Венди, – еле слышно произнесла она. – Мы вместе работали в магазине «Боди Шоп» в молле «Кинг Джеймс».

– А вы с Венди… изменяли друг другу? – Эмили принялась за картофельные чипсы.