Когда я оборачиваюсь, широкие плечи Каллума заполняют дверной проем, руки скрещены на груди, на красивом лице ухмылка.

— Думаю, либо платье, либо ничего, — говорит он.

— Тогда я выбираю ничего, — отвечаю я, сбрасывая полотенце в кучу вокруг ног и складывая руки на груди в подражание его словам.

— Пойми, — тихо говорит Каллум. — Ты пойдешь сегодня на этот ужин, даже если мне придется закинуть тебя на плечо и нести, как пещерный человек. Ты можешь быть в платье, когда я это сделаю, или, клянусь богом, Аида, я притащу тебя туда голой и заставлю сидеть у всех на виду. Не испытывай мое терпение.

— Это смутит тебя больше, чем меня, — огрызаюсь я, но чувствую, как краска поднимается по щекам. Глаза Каллума кажутся такими дикими, какими я их никогда не видела. Я действительно думаю, что он настроен серьезно. Вот как решительно он настроен подчинить меня своей воле из-за этого дурацкого платья.

Секунды пролетают между нами. Секунды, которые заставляют нас все дольше и дольше собираться на сбор средств, но Каллум не отходит от двери. Это тот холм, на котором он решил умереть: это уродливое платье из бисера.

— Ладно! — рявкаю я наконец. — Я надену то дурацкое платье.

Ухмылка на его лице вызывает у меня желание немедленно взять свои слова обратно. Или ударить его в глаз. Если я должна идти на ужин в этом отстойном платье, то он может идти туда с хорошим гребаным фингалом.

Я так зла, что меня почти трясет. Я влезаю в жесткое, шершавое платье и стою, пока Каллум застегивает молнию сзади. Ощущение такое, будто он зашнуровывает корсет. Мне приходится втягивать живот, а потом, когда платье застегнуто, я уже не могу выдохнуть. Что заставляет меня пожалеть о попкорне, которым я объелась.

— Где ты спрятал мое нижнее белье? — требую я.

Я чувствую, как пальцы Каллума останавливаются на верхней части молнии.

— Тебе оно не нужно, — говорит он.

Вот ублюдок. Ему это нравится! Я так и знала!

Конечно, когда я поворачиваюсь, на его лице голодный взгляд, как будто он хочет снова сорвать с меня платье. Но он этого не сделает. Он будет наслаждаться тем, как я хожу в нем всю ночь. Осознавая, что он меня заставляет это делать. Зная, что на мне нет трусиков.

Я так взбешена, что готова закричать. Особенно когда он протягивает мне туфли, которые я должна обуть.

— Как мне их обуть? — кричу я. — Я не могу сесть в этом гребаном смирительном жилете.

Каллум закатывает глаза.

Затем он делает нечто, что меня удивляет.

Он встает передо мной на колено, положив мою руку себе на плечо для равновесия. Поднимает мою ногу и надевает на нее шпильку, как будто он прекрасный принц, а я Золушка. Его руки удивительно нежны, когда его пальцы касаются ступни. Он застегивает ремешок, затем надевает другую туфлю на противоположную ногу.

Когда он снова встает, мы оказываемся так близко друг к другу, что мне приходится отклонить голову, чтобы посмотреть на него.

— Вот так, — говорит он хрипловато. — Я пришлю Марту, чтобы помочь тебе подготовиться.

Марта — личный помощник всей семьи, а еще она хорошо делает прически и макияж, поэтому часто помогает Рионе и Нессе готовиться к мероприятиям. Имоджен красится сама или ходит в салон.

— Мне все равно, — говорю я.

Каллум спускается вниз, чтобы найти Марту, а я начинаю ковылять в ванную на высоченных каблуках.

Не знаю, из-за отсутствия нижнего белья или из-за чего-то другого, но я чувствую неприятную влажность между ног. Каждый шаг, который делаю в этом обтягивающем платье, заставляет складки киски тереться друг о друга. Мне жарко и все пульсирует, я продолжаю думать о возбужденном выражении лица Каллума. Каким строгим он был, когда приказал мне надеть платье.

Что, блядь, со мной происходит?

Наверное, дело в том, что я не трахалась уже больше недели.

Потому что меня никак не может возбудить то, что Каллум приказывает мне. Безумие. Я чертовски ненавижу, когда мной командуют.

— Аида? — раздается голос позади меня.

Я вскрикиваю и оборачиваюсь.

Это всего лишь Марта, с косметичкой. Ей около тридцати, у нее большие карие глаза, темная челка и мягкий голос.

— Каллум сказал, что тебе нужна помощь в подготовке?

— Верно. Да, — заикаюсь я.

— Садись, — говорит она, придвигая стул к зеркалу. — Мы подготовим тебя в кратчайшие сроки.

Аида спускается по лестнице, осторожно, держась за перила, опоздав на двадцать минут, но, честно говоря, выглядит потрясающе. Марта уложила волосы Аиды в слегка ретро-прическу, которая подчеркивает классический образ секс-бомбы. Ее глаза подведены подводкой, что подчеркивает их экзотическую форму и делает их почти такими же серебристыми, как платье.

Мне нравится, что Аида едва может ходить на шпильках. Это придает ей уязвимость и заставляет ее цепляться за мою руку во время пути к машине.

Она тише, чем обычно. Я не знаю, раздражена ли она тем, что я стащил ее одежду, или нервничает из-за предстоящего вечера.

Я чувствую себя спокойным и более сосредоточенным, чем в последние недели. Как и предсказывал мой отец, итальянцы полностью поддерживают меня теперь, когда мы с Аидой официально женаты. Ла Спата потоплен, и я уже раскопал фантастический компромат на Келли Хопкинс из ее студенческих лет, когда она была замешана в мошенничестве, продавая готовые дипломные работы более богатым и ленивым студентам. Бедная маленькая стипендиатка, вынужденная поступиться своими моральными принципами, чтобы получить степень.

Вот что всегда обнаруживается в конце концов — какими бы честными ни притворялись люди, когда винт закручивается, всегда находится место, где он дает трещину.

Это пустит стрелу прямо в ее притязания на моральное превосходство. Таким образом, поле остается чистым только для одного кандидата: меня.

До выборов осталась всего неделя. Теперь для меня почти ничто не может испортить ситуацию.

До тех пор, пока я могу держать свою жену в узде.

Я вижу, как она сидит напротив меня на заднем сиденье городской машины. Выглядит она вполне спокойно, наблюдая за проплывающими за окном зданиями. Но меня она не обманет. Я знаю, какая она непокорная. Возможно, на мгновение я накинул ей на шею уздечку, но она снова попытается сбросить меня, как только у нее появится такая возможность.

Самое главное — держать ее в узде во время этой вечеринки. После этого она может бунтовать сколько влезет. Сегодня вечером здесь будут несколько итальянских бизнесменов, руководителей компаний, инвесторов и представителей профсоюзов. Они должны видеть мою жену рядом со мной: послушной. Поддерживающую.