Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Инглис, решил Освил, не сможет выбраться, не споткнувшись о собаку. Темнота давила на него, как одеяло, он тоже спал.
Глава 11
В сером рассвете сонный Инглис сел в своей постели и попросил Пенрика:
— Позвольте мне напоить кровью мой нож.
Пен с сомнением посмотрел на него.
— Вы делали это каждый день? Все это время?
— Да.
Было ли это необходимо? Призрак Толлина, несомненно, все еще оставался, хотя и в странной форме, обернутый вокруг ножа, как тонкая шерсть на женской прялке. Не более блеклый, чем дух Скуоллы, печально сидящий на своем камне. Но и не менее. Пенрику было чрезвычайно любопытно понаблюдать за внутренней работой этого шаманского обряда.
— Какие будут мнения, Дез?
— Это будет вне моей компетенции. Шаман Ручии при нас не демонстрировал ничего, кроме странного голоса, хотя это ему не сильно помогло. Другие его увлекательные способности были полностью человеческими. Возможно, если основываться на общем восприятии…
Пен оборвал то, что обещало быть долгим и не слишком пристойным воспоминанием. Выглядело так, что он должен был сам вынести решение.
— Тогда очень хорошо.
Освил, наполовину побрившись у тазика, повернулся, сложил бритву и сунул ее в карман штанов, схватил свой короткий меч с того места, где он стоял, прислоненный к изголовью кровати, схватил Пена за руку, обошел собаку и вытащил его в узкий коридор, плотно закрыв за собой дверь. Он потянул Пена к лестнице и яростно прошептал:
— Вы с ума сошли? Вы хотите вернуть ему оружие, это оружие? Которое также является жизненно важным доказательством, могу я вам напомнить.
— Это более существенно. Он не лжет насчет ножа. Это укрепляет дух Толлина. — И еще был неприятный зуд в восприятии Пена: еще-не-совсем-расколотая-душа Толлина находилась так близко к его сердцу. — Когда я увижу, как он это делает, я буду уверен гораздо больше.
Взгляд Освила раздражился.
— Ученые, — сказал он с отвращением в голосе. — Вы бы опустили руку в ведро с гадюками, просто чтобы посмотреть, правда ли, что они кусаются.
Усмешка Пена мелькнула, быстро подавленная.
— Как только я увижу, я узнаю, правда ли, что он должен делать это ежедневно, чтобы поддерживать Толлина. В таком случае вам придется позволять ему делать это каждое утро на всем обратном пути в Истхоум, так же рутинно, как умываться или бриться.
— Я не позволю ему взять в руки бритву.
— С этим я бы согласился, — посерьезнел Пен. — Тем не менее, я бы попросил вас быть готовыми к любым внезапным шагам.
— Безусловно. Насколько я понимаю, маги не защищены от стали.
— На самом деле, у Дез есть для этого хитрый трюк, хотя я все еще не понимаю, как она может приравнивать сталь к дереву. — И это был один из тех ножей, который он, безусловно, не мог ей позволить превратить в облачко ржавчины в мгновение ока. — Но я думаю, что Инглис, скорее всего, направит нож на себя. — Поскольку хмурый взгляд Освила не изменился, он добавил: — Я не думаю, что вы были бы более счастливы, объясняя самоубийство вашего пленника, а не его побег.
— Гораздо меньше, — огрызнулся Освил.
— И это еще не все. Если мы потеряем его из-за бегства или самоубийства, я подозреваю, что Толлин не выдержит, и любая надежда на Скуоллу тоже будет потеряна. И душа Инглиса висит на том же весу. Они похожи на трех мужчин, связанных вместе веревкой на леднике. Если последний человек не сможет удержать двух других, все вместе погибнут в расщелине.
Освил, с пеной, высыхающей на лице, обдумал это.
— Я не понимаю, как Инглис может спасти кого-либо, если у него нет его способностей.
— Он тоже не знает, но у меня есть пара идей в этом направлении.
— Пятеро богов, вы же не думаете восстановить их? — раздраженно сказал Освил. — Это было бы хуже, чем вручить ему нож, бритву и собак вместе взятых. Почему бы не оседланную лошадь и кошелек с золотом в придачу, пока вы этим занимаетесь?
— У меня нет кошелька с золотом, — чопорно сказал Пен и был вознагражден видом наполовину выбритой Серой Сойки, оскалившей зубы. — Кроме того, в любой местности, так хорошо обеспеченной пропастями, как эта, человеку не нужны специальные инструменты, чтобы покончить со своими бедами. — Судя по выражению лица Освила, это тоже была картина, без которой Освил предпочел бы жить. — Что касается этих собак… Я все еще думаю об этих собаках.
Напряженный от сомнений, Освил последовал за Пеном обратно в спальню.
— Хорошо, — сказал Пен, опускаясь, скрестив ноги, на спальный мешок перед Инглисом. Он потянулся назад и развязал ремешок, спутавшийся во время сна с его косой. Вырвав несколько тонких волосков, он выудил ножны из-под рубашки, положил их на колени и вытащил клинок. Это было прекрасное произведение искусства оружейника, смертоносно изогнутое, увенчанное старым золотом и кроваво-красными драгоценными камнями. Он протянул его Инглису рукоятью вперед. — Делай то, что должен.
Инглис осторожно взял его, как будто ожидал, что Пен отберет его обратно, как в какой-то жестокой детской игре. Собаки на животах подползли к нему с обеих сторон, как пушистые опоры. Его руку судорожно свело, когда она сомкнулась на рукояти из слоновой кости, и Освил, стоявший над ними со своим обнаженным мечом, дернулся. Но Инглис только
