Когда мужчины уходят проверить, что там наверху, Карен с Рейчел снова садятся на пол за барной стойкой. Карен сидит, скрестив руки — это знак беспокойства. Рейчел говорит:

— Карен, ты замечательно выглядишь. Прямо смотрю на тебя и завидую белой завистью. Вот бы мне так научиться.

Карен проводит рукой по волосам:

— Правда?

— Да.

— Просто столько всего произошло, столько всего нехорошего… Я думала, что и видок у меня соответствующий.

— Нет, Карен, — говорит Рейчел. — Ты потрясающе выглядишь. Можно задать тебе один вопрос?

— Задавай.

— Я решила, что Рик станет отцом моего ребенка. Что ты по этому поводу думаешь?

Карен медлит с ответом, собирается что-то сказать, но снова медлит в задумчивости, а потом говорит:

— Надеюсь, что ты в состоянии сама себя обеспечить. Твои белые мыши приносят какой-то доход? Это вообще перспективное дело?

— Да, и, как я понимаю, общество все равно будет нуждаться в лабораторных мышах, даже общество, покалеченное дефицитом нефти, даже при всей политической, экономической и экологической анархии, которая уже начала проявляться в связи с означенным дефицитом.

Карен пристально смотрит на Рейчел:

— Рейчел, а ты вообще человек?

— Мне не раз задавали этот вопрос. Я знаю, что это такая шутка, и поэтому не обижаюсь.

— Я просто…

— Не переживай, все нормально. Меня саму тоже волнует вопрос, что я собой представляю как личность. А вдруг я не более чем набор мозговых нарушений? Если бы не аномалии мозга, которые воспринимаются всеми как повреждения, может быть, я бы была нормальной — той, кем должна была стать. Кем-то лучше, полнее и интереснее, чем просто странная женщина с многочисленными мозговыми дисфункциями. Будь я нормальной, мне не пришлось бы ходить на курсы социальной адаптации — и отцу не было бы стыдно рассказывать друзьям и сослуживцам, что его дочь входит в клуб «Пятидесяти тысяч мышей».

— Рейчел, я работаю в центре психиатрической помощи. Я каждый день вижу людей с самыми разными психическими отклонениями. И кто они, что собой представляют в данный конкретный момент — это обычно зависит от того, принимают ли они лекарства.

— И как тебе кажется, эти люди — они действительно люди? Или лишь проявления своих психических отклонений?

— Мне кажется, человек — это комплексное существо. И наша личность определяется многими факторами: какие связи работают у тебя в мозге, что ела мама, когда была беременна тобой, какие программы ты смотрел вчера вечером по телевизору, предавал ли тебя кто-нибудь из друзей в подростковом возрасте, как тебя наказывали родители. Сейчас у нас есть позитронно-эмиссионная томография, МРТ, генное картирование, психофармакология — множество способов объяснить человеческое поведение и человеческую природу. Личность — это не что-то цельное и монолитное. Это скорее картофельный салат, в котором смешаны и вся история твоей жизни, и все твои физиологические особенности как положительные, так и отрицательные. Скажи мне, Рейчел, только честно: если бы была такая таблетка, которую примешь — и сразу станешь «нормальной», ты бы стала ее принимать?

Рейчел обдумывает услышанное. Думает очень долго, а потом говорит:

— Картофельный салат?

И тут Рик кричит сверху:

— Лови! — и бросает Рейчел дробовик.

Все происходило стремительно и все же — как будто в замедленной съемке. Пока Рик прилаживал на место вентиляционную решетку, Рейчел, Карен и Люк бросились к передней двери — искать, чем еще ее можно загородить. Снаружи бушевала химическая буря. Это напоминало 11 сентября, когда обрушился Всемирный торговый центр, только клубы взвихренной пыли были не серыми, а разноцветными, и по воздуху летели какие-то странные обломки, похожие на разорванные в клочья осиные гнезда. Свет солнца померк. Красный ковер, устилавший крытый проход к отелю, был покрыт плотным, в дюйм толщиной слоем пыли — как и тело бедняги Уоррена.

— Что за дрянь, интересно? — спросила Карен.

Люк закричал, чтобы она отошла от стекла.

— Снайпер спустился. Идет сюда.

Слева, буквально в паре шагов от входа, показался снайпер с огромной спортивной сумкой через плечо. Он бросился к зданию бара, одной рукой придерживая сумку, а другой закрывая лицо от токсичной метели — той рукой, в которой держал ружье.

— Карен, возьми дробовик! Быстрее! Рейчел, давай подтащим к двери еще стульев. Если он вскинет ружье, бросай все и беги.

Рейчел принялась таскать к двери тяжелые складные стулья и запихивать их во все щели, которые еще оставались в их импровизированной баррикаде. Ей было слышно, как снайпер дергает дверцы машин, стоявших перед отелем. Похоже, ни одна из них не открылась. Рейчел осторожно выглянула наружу сквозь щелку между скатертями, наваленными поверх генератора льда, и увидела, как снайпер выругался и тут же принялся отплевываться. Ему в рот попала едкая пыль. Сейчас все его силы уходили на то, чтобы пытаться дышать и одновременно прикрывать глаза. Что-то упало на мостовую, покрытую слоем пыли. Два мертвых голубя. Рейчел знала, что дальше будет еще хуже. И она не ошиблась. Снайпер взглянул в сторону бара. Кажется, понял, что там внутри — люди, и рванулся к двери.

Рейчел не испугалась и не растерялась. Она спокойно отошла от двери и сказала:

— Он здесь. У кого дробовик?

Рик выскочил вперед и забрал дробовик у Карен.

— Где он?

— У двери.

— Черт!

Раздался звон бьющегося стекла, за которым последовали глухие удары — это снайпер пинал генератор, закрывавший дверной проем. Потом снаружи донесся голос:

— Уберите с прохода эту штуку!

Рик осторожно выглянул наружу с краешка баррикады. Снайпер пытался прорваться внутрь, а вместе с ним и токсичное облако химикатов. Снайпер сказал:

— Либо вы меня впустите, либо мы все умрем. Все в ваших руках, выбирайте. Если вы меня впустите, я не буду стрелять, даю слово. Но я точно буду стрелять, если вы попытаетесь тут закрыться, но без меня.

— Бросай ружье внутрь, — крикнул Рик.

В ответ — тишина.

— Я сказал, бросай ружье внутрь. Или мы будем стрелять.

Опять тишина.

— Ладно, как хочешь. И черт с тобой.

Пара металлических стульев с грохотом упала на землю, и снайпер все-таки забросил свое ружье в бар.

— Хорошо, — сказал Люк, поднимая ружье с пола. — Давайте впустим его, и надо скорее запечатывать дверь. Я даже Уоррена отсюда не вижу, сквозь всю эту химию.

Люк держал вход под прицелом, а Рейчел и Карен отодвинули несколько стульев, так чтобы снайпер смог протиснуться внутрь. Он прошел в бар, держа руки над головой, и направился к стойке. Теперь уже Рик взял его на прицел, а Люк, Рейчел и Карен занялись разбитой дверью. Карен вспомнила, что видела в кладовке рулон клейкой ленты, сбегала за ним и начала прилеплять скатерти к дверной раме.