Впрочем, капитан второго ранга Марсильяк, командир десантного крейсера «Каллисто», хорошо знал своё дело и умело управлял кораблём. У меня, как специалиста, не было к нему никаких претензий… кроме одной-единственной — что на капитанском мостике находится он, а не я.

Пока мы удалялись от охваченной боевыми действиями дром-зоны, я имел возможность приблизительно оценить силы альвийского флота, задействованные для обороны системы. Да уж, тут мохнатики не поскупились, они охраняли Новороссию не хуже, чем столицу своей Федерации — Альвию. Чего только стоил первый оборонительный эшелон — корабли, станции и базы, сконцентрированные непосредственно в районе дром-зоны. Хотя мы, люди, и превосходим остальные расы в научно-техническом отношении, нас всё же слишком мало, мы ещё не обладаем достаточными ресурсами, чтобы одолеть такую армаду.

Три другие планеты, находящиеся под контролем альвов — Эсперансу, Землю Вершинина и Арран, — мы рано или поздно отвоюем. А скорее всего, они сами их уступят — по последним данным, к началу атаки габбаров в этих мирах оставалось всего около десятка миллионов человек, которые скрывались от депортации в лесах, горах и городских подземных коммуникациях. Зато Новороссию, чьё население возросло до трёх с половиной миллиардов, альвы так просто не отдадут. Они вцепятся в неё мёртвой хваткой и будут стоять до конца. Люди, которых они держат в заложниках, а это без малого девять процентов от общей численности всего человечества, представляют для них огромную ценность.

«Нет, здесь наша обычная тактика уже не сработает, — мрачно думал я, наблюдая за тем, как среди россыпи звёзд на экране заднего обзора то и дело вспыхивали и гасли мелкие искорки, каждая из которых была очередным подбитым кораблём, габбарским или альвийским. — Даже если на Новороссии поднимется всеобщее восстание, даже если альвам придётся перебросить дополнительные силы к планете, в дром-зоне всё равно останется достаточно кораблей, чтобы отбить любую нашу атаку. Система Хорса нам не по зубам. Пока что…»

— Противник прекратил преследование, бригадир, — сообщил мне капитан Марсильяк. — Все корабли переходят в режим полного радиомолчания и переключаются на гравитационную тягу. Расчётное время до старта десантного челнока — семнадцать часов.

— Хорошо, — сказал я, поднимаясь с кресла. — Пойду отправлю ребят спать. Пускай хорошенько отдохнут перед стартом. А если возникнет внештатная ситуация, сразу известите меня.

— Обязательно, сэр.

Направляясь к выходу, я бросил взгляд на Анн-Мари, которая продолжала сидеть на своём месте. В ответ она слегка качнула головой, давая мне понять, что остаётся в рубке. Решила, значит, присмотреть за пилотами, пока не убедится, что мы окончательно оторвались от погони. Я бы и сам остался, но меня то и дело подмывало начать отдавать команды, что поставило бы капитана Марсильяка в весьма неловкое положение — ведь я был старшим по званию офицером. Поэтому, чувствуя, что моё терпение на исходе, я предпочёл удалиться.

Покинув рубку управления, я спустился на четвёртый ярус, где располагался жилой отсек для десантного взвода. Как я и ожидал, ребята находились в кают-компании, где через большой встроенный в стену экран можно было наблюдать за всем происходящим снаружи корабля. Они обсуждали обстановку в здешней дром-зоне, но, в отличие от меня, не были настроены так пессимистично и не считали, что у наших войск нет никаких шансов захватить её.

Я немного задержался в коридоре, чтобы, оставаясь незамеченным, послушать их разговор. Речь как раз шла о возможности применения глюонных бомб, чтобы одним махом очистить дром-зону от альвийских войск. Сама по себе мысль была неплоха: любой корабль содержит достаточно радиоактивных материалов — в ядерных боеголовках, во вспомогательных атомных реакторах, в самой своей обшивке, — чтобы немедленно взорваться, оказавшись в радиусе действия глюонной бомбы. Мы с успехом применяли это оружие для уничтожения не только вражеских планет, но и космических баз, а также крупных скоплений кораблей противника. Четыре года назад, во время второй крупномасштабной операции по освобождению человеческих планет, командование прибегло к тактике «глюонных ловушек», когда перед настоящим вторжением предпринимались ложные атаки. В систему перебрасывались устаревшие, уже списанные в утиль корабли, управляемые компьютерами, настроенными на боевой режим. Чужаки ловились на эту приманку, стягивали в районы прорыва крупные силы — и в результате нарывались на взрывы глюонных бомб.

Особенно эффективно такая ловушка сработала в локальном пространстве Цяньсу, где с ходу было уничтожено более восьмидесяти процентов дислоцированного в дром-зоне флота пятидесятников. К сожалению, мы не обладали достаточным количеством войск, чтобы одновременно атаковать все человеческие системы, а чужаки, наученные горьким опытом, больше не повторяли своих ошибок. Теперь они равномерно рассредоточивают свои силы по всей дром-зоне, что резко увеличило расходы на оборону этих систем, зато свело к минимуму последствия возможного применения глюонных бомб, которые при всей своей разрушительной мощи обладали ограниченным радиусом действия — всего в несколько тысяч километров.

Данное ограничение носило не технический, а принципиальный характер, обусловленный коротким сроком жизни излучаемых при взрыве квазиглюонов — частиц, подобных обычным глюонам, но не взаимодействующих друг с другом. Квазиглюоны были открыты более пяти веков назад, тогда-то и возникла идея оружия, основанного на свойстве этих частиц свободно распространяться в пространстве со скоростью света, а при поглощении материей ослаблять внутриядерные связи. Однако идея эта была реализована лишь недавно, и именно технология её реализации является одной из строжайше охраняемых тайн человечества. Глюонные бомбы, безусловно, очень грозное оружие, приводящее в ужас наших врагов, но даже оно бессильно перед громадными космическими расстояниями. В масштабах дром-зоны область пространства размером несколько тысяч километров в поперечнике — это не более чем булавочный укол…

Я продолжал стоять в коридоре, слушая беседу ребят. Ни командир взвода, моя дочь Рашель, ни её заместитель, лейтенант Валько, в этой дискуссии не участвовали. Совершенно очевидно, что они прекрасно всё понимали, но решили не мешать своим подчинённым — мол, пусть себе поспорят, ведь в спорах, как известно, рождается истина.

— А по-моему, всё это бред, — раздался звонкий голос, принадлежащий Эстер Леви, рыжеволосой девушке с внешностью кинозвезды. — Надо же придумать такое — разделяющиеся боеголовки! А чужаки что, будут спокойно смотреть на них и ждать, пока они не разлетятся по всей дром-зоне? Да их сожгут лазерами, и всё тут.

— Их должно быть очень много, — отстаивала свою идею Хулия Мартинес. — Тысячи. Десятки тысяч…

— А миллионы слабó? — вклинился мальчишеский баритон землянина Станислава Михайловского. Мимоходом я подивился тому, как всё-таки быстро научился распознавать ребят по голосам. — Нужно не меньше пяти миллионов полноценных глюонных зарядов, чтобы покрыть всю дром-зону. Подсчитай сама, Хулия, это элементарные выкладки. Эстер права — твой план бредовый. Если бы у нас было столько бомб, мы бы давно освободили все человеческие планеты. И не понадобилось бы никаких «ковровых» бомбардировок дром-зон. Мы бы просто использовали эти заряды в бою, вместо обычных позитронных или термоядерных.