Мне повезло, я узнал об этом давным-давно, в крошечной душной комнате за школьным спортзалом. Многие осознают, что они смертны, только в тот момент, когда лежат где-нибудь на тротуаре, ловя последний вдох. Только в этот момент они понимают, что жизнь — как огонек свечи: порыв ветра, несчастный случай, секундная неосторожность — и он погаснет. Навсегда.

И всем плевать. Вы лежите, рыдаете, вопите во тьме, и никто вам не ответит. Вы протестуете против вопиющей несправедливости, а в паре кварталов какой-то парень смотрит баскетбол по телевизору и чешет себе яйца.

Ученые говорят, что есть темная материя — невидимое загадочное вещество, которое заполняет пространство между звездами. Темная материя составляет 99,99 % Вселенной, и ученые не знают, что это такое. А я знаю. Это апатия. Вот она, истина: сложите наши знания о Вселенной и все, что нам небезразлично, и получится крошечная искорка в огромном черном океане пофигизма.

Жар исчез. Звук тоже. Исчезло все, кроме тьмы.

Нет, не так, ведь тьма — это уже что-то, а здесь не было ничего. Может, я умер?

Я снова почувствовал, что покинул свое тело и плыву по мирам — но теперь здесь не осталось ничего, что можно увидеть, почувствовать. Только…

За мной кто-то наблюдал. Я знал, я чувствовал, что на меня устремлен взгляд чьих-то глаз.

Нет, не глаз — одного синего глаза какой-то рептилии. Где-то рядом находилось разумное существо, и я заметил его, а оно — меня, но не так, как люди замечают друг друга, а так, как ученый видит клетку в микроскоп. Для этого существа я был клеткой — крошечной, незначительной точкой в огромном, неизмеримом поле восприятия.

Я пытался почувствовать природу этой рептилии. Добрая ли она? Злая? Безразличная? Я устремил мысли в ее направлении…

БЕГИ.

Я побежал. У меня не было ног, но я бежал, силой воли заставляя себя удаляться от этого существа.

БЕГИ.

Я почувствовал невероятный жар, однако бросился бы и в океан огня, лишь бы уйти от существа, которое скрывала…

…ТЬМА. Теперь меня окружала обычная темнота, знакомая обратная сторона моих век, и жар — такой сильный, что он казался чем-то совсем иным.

Низкий звук. Вой?

Он доносился снаружи. Усиливался. Звук приближающейся машины. Лай собаки.

Назад. Назад!

Кто это сказал?

Ужасный грохот, звон бьющегося стекла, вой металла, Треск ломающегося дерева. Внезапно меня отбросило, затем окатило волной свежего воздуха.

Передо мной возник радиатор автомобиля — моей «хёндай»; символ «Н» застыл в футе от моего лица. Машина дала задний ход, выбравшись из-под обломков, которые еще недавно были западной стеной кухни. Теперь в стене образовался пролом; из него торчали розовые пучки утеплителя и превращенная в лапшу алюминиевая обшивка. Я выкатился из этой дыры, упал на прохладную траву и закашлялся. Я кашлял и кашлял.

И кашлял.

Потом отрубился.

Когда я пришел в себя, мне показалось, что прошло часа два.

А может, пара секунд.

Трейлер за моей спиной превратился в огненный шар. За последние несколько минут смерть уже дважды не смогла одолеть меня: в первом случае ей не хватило всего нескольких дюймов, а во втором — нескольких глотков задымленного воздуха, но я в изнеможении этому даже не обрадовался.

Послышался лай.

Дэвид? Ты жив?

Снова голос ниоткуда. Я с трудом поднялся и увидел, что моя машина стоит футах в двадцати от меня.

За рулем сидела Молли. Я смотрел на нее, наверное, целую минуту. Потом она залаяла, и я снова различил в лае слова.

Голос Джона.

Мне казалось, что глупее истории с сосиской ничего быть не может — но тут я заподозрил, что это не так. Спихнув Молли на пассажирское сиденье, я залез в машину.

Собака озабоченно посмотрела на меня. Нет, это не Молли.

Большими карими глазами на меня смотрел Джон.

Молли залаяла, и я услышал вот что:

Дейв, у нас охренительно большие проблемы.

— Еще бы, комок меха. Кстати, чем ты нажимала на педали?

Слушай, после той ночи кроме меня в живых осталось еще трое — Большой Джим Салливан, Дженнифер Лопес и Фред Чу. Тело не очень хорошо меня слушается, поэтому я мало что знаю — лишь то, что мы вместе, что мы куда-то едем, и как только доберемся до цели назначения, произойдет что-то очень, очень скверное.

— Стой-стой-стой. Джон, так почему ты внутри собаки?

— Ар-р-р… ав!

(Собака чихнула.)

Меня схватил Джастин Уайт — точнее то, что когда-то было Джастином. То есть он завладел моим телом. Когда я в своем теле, то ничего не вижу, зато все слышу. Джастин угнал машину, какой-то грузовик, в котором нашлось место для всех нас. Найди его, Дейв.

— Это машина «Скорой помощи»? Полицейский сказал, что Джастин угнал «скорую» из больницы. Значит, после прошлой ночи выжили четверо, считая Джастина.

— У-у-у…

Нет-нет-нет. Я сказал, что в живых остались трое. Джастин Уайт — неживой. Он ходячий… улей, что ли.

— А кто в нем сидит?

— Гав!

Сука!

Это восклицание привело меня в ступор, и я сидел в замешательстве, пока не заметил, что Молли смотрит мимо меня. Обернувшись, я увидел маленького коричнево-белого бигля, привязанного к одному из трейлеров.

— Джон?

— Ав!

Извини, Дейв. Мой вконец спятивший дедушка не раз повторял, что разговаривать сквозь собаку — совсем не то, что сквозь сосиску. Молли здесь, со мной, и поэтому я вынужден конкурировать с ней за лаялку.

— А куда этот Джастин, или существо Джастин, вас везет?

Еще не договорив, я уже знал ответ: «В Лас-Вегас».

— А что там, в Лас-Вегасе?

— Гав! Р-р-р… ав! Р-р-р…

Видел мультфильм про кролика Багза, где на пол чернила проливают, а потом лезут сквозь них, словно по норе? «Соус» действует примерно так же. Это дыра, она пробивает тебя насквозь. «Соус» превращает людей в дыры и впускает в наш мир червей и прочую дрянь из подвала Роберта. Если зараженные соберутся вместе, то «соус» проделает здоровенную дырищу.

— Черт. Стоит ли спрашивать о том, что появится из дыры?

— Гав.

Не знаю. В любом случае, тем существам, которые оттуда вылезут, нужно будет чем-то питаться.

Я кивнул.

— Точно. А в Вегасе полно заведений с бесплатной закуской.

Молли разочарованно закрыла глаза. Никогда еще не видел такого выражения на собачьей морде.