Теперь что-то предпринимать было поздно. Он знал, что на даче у Решетова уже появились серьезные люди. Знал и то, что теперь Спартак неизбежно всплывет. Слишком много людей ищут виновника возникших неприятностей. Оставался один вариант: спрятать непутевого сына. Но тогда удар обрушится на него, Мадата Шадиевича. Ведь никто не поверит, что отец не знает, где прячется сын.

Он метался из угла в угол своего рабочего кабинета, пытаясь найти выход из создавшегося положения. За столом сидел его брат Алишер, в доме которого нашел временное убежище Спартак.

– Не рви душу, – спокойным голосом проговорил родственник, – сядь.

– Ты думаешь, я волнуюсь! – неожиданно выкрикнул Мадат Шадиевич. – Я злюсь! Я не понимаю, за что Аллах наказал меня, дав такого непутевого сына.

– Убей его, – полушутя-полусерьезно усмехнулся Алишер. – Исправь ошибку Аллаха.

– Как ты смеешь так говорить! – взорвался хозяин кабинета.

– Я не в том смысле, – смутился родственник, – сделай так, что он… Ну, например, утонул.

Мадат остановился посреди комнаты и внимательно посмотрел на брата:

– А что, это идея…

– Его же отправь куда-нибудь на Дальний Восток, чтобы не маячил. Заодно поучится самостоятельности.

– А если найдут?

– Найдут, если искать будут. Ты смерть поубедительней сделай.

Заполучив адрес Спартака, Антон и Юра расстались. Саяпин должен был провести разведку в районе, где обитал мстительный любовник. Несмотря на то что виновник всех бед, как оказалось, жил в пяти минутах езды от дома Филиппова, ему, из опасения быть узнанным, пришлось отказаться от соблазнительной мысли поехать вместе с другом. В то же время Антону не терпелось поскорее оказаться дома, чтобы убедиться, не появилась ли новая кассета, как обещал Мальцев.

Поднявшись на свой этаж, по ему одному только известным отметкам он сразу определил, что после него в квартиру никто не заходил. Однако не успел он закрыть за собой дверь и снять туфли, как зазвонил телефон.

– Добрый вечер, дорогой, – голос Мальцева заставил его непроизвольно поморщиться. – Как успехи?

– Успехи будут, – буркнул в ответ Антон. – Где Регина?

– С Региной все в порядке, даже более… Мы ее подлечили малость.

Антон насторожился:

– У вас что, крыша поехала?

– У меня как раз все нормально. Я тут для тебя сюрприз приготовил.

Послышалась какая-то возня. По-видимому, кому-то передавали трубку.

– Антон, здравствуй! – Незнакомый женский голос со странным, непонятным акцентом вызвал тревожное ощущение. В нем было что-то неестественное и в то же время близкое.

– Здравствуй, – ничего не понимая, выдавил он в ответ. – С кем я говорю?

– Это Регина.

Он опешил.

– Как… Ты… – его бросило в жар. – Ты притворялась!

Антон захлебнулся от негодования.

– Нет, послушай меня…

– Тебя мне подсадили? – перебил он ее.

– Нет, – в трубке послышались приступы плача, – все не так…

Голос ее дрожал. Говорила она не совсем внятно, комкая слова.

«Может, и правда, не притворялась», – мелькнула у него мысль.

После небольшой паузы вновь заговорил Мальцев:

– Ну как? Вот что значит подвальная терапия, – он рассмеялся. – Правильно в народе говорят: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Ты теперь вдвое сильнее землю должен рыть, – голос Мальцева сделался серьезным: – Смотри, а то услышишь, как твоя красавица стонет в постели.

Послышались короткие гудки. Антон, скрипнув зубами, положил трубку и, с минуту поразмышляв, направился к соседу этажом выше.

– Толик, это ты? – Антон скосил взгляд на двери комнаты, за которыми скрылся Иван Палыч, преклонных лет мужчина, в прошлом военный летчик. – Я от соседа звоню. Как у тебя там?

– Да все как и прежде, – Туров тяжело вздохнул. – Никаких новостей. Эти обезьяны так и сидят на месте.

Филиппов догадался, что речь идет о чеченцах, обосновавшихся на даче у Решетова.

– Ты вот что, – сказал Туров. – Будь сейчас дома, мы к тебе приедем.

Друзья не заставили себя долго ждать. Не успел Антон приготовить яичницу, как в дверь позвонили. Еж с Туровым от ужина отказались, сославшись на духоту.

– Ты кушай, – похлопал его по плечу Толик, – а нам дай пока кассету посмотреть. – Они прошли в зал и уселись в креслах напротив телевизора: – Включай!

– Вы же ее смотрели, – удивился Антон. – И почему не спрашиваете, как у меня обстоят дела?

– Дураку понятно, что никак, – усмехнулся Ежов. – А то бы ты молчал.

– Я говорил с Региной.

– Как? Она же глухонемая.

– Как-как, – Антон пожал плечами. – Я и сам ничего не могу понять.

И вкратце пересказал содержание разговора с Мальцевым.

Некоторое время сидели молча, переваривая услышанное.

– Ладно, – Туров почесал затылок, пытаясь сосредоточиться. По всему было видно, что это дается ему с трудом. – Покажи все-таки запись еще раз.

Антон, забыв про яичницу, вооружившись пультом дистанционного управления, уселся на пол.

Сейчас они смотрели уже спокойно, анализируя все подробности. Антон за ночь несколько раз прокручивал ее.

– Она не на даче! – стукнул кулаком по полу Туров.

– Почему ты так решил? – удивился Ежов, и тут до него дошло: – Шум трамвая!

– Так, – протянул Филиппов, – судя по кладке, дом старой постройки. По всей видимости, конец девятнадцатого века… Рядом трамвайные пути…

– Таких в городе навалом, – пробормотал Еж.

– Погоди. – Туров взял у Антона пульт и, перемотав кассету немного назад, снова включил воспроизведение: – Смотрите, куда падает свет.

– Ну и что? – удивился Антон.

– А то, что время съемки, – он указал в левый нижний угол экрана, где высвечивалось время, – четырнадцать с копейками. По этим моментам можно определить, как относительно сторон горизонта стоит дом.

– Это не густо, – начал было Еж, как вдруг Филиппов вздрогнул от его крика: – Стоп!

От неожиданности Туров нажал не на ту кнопку и отключил телевизор.

– Ты чего разорался?

– Там на стене краской написан номер телефона.

Они вновь включили телевизор. Вся стена, у которой сидела Регина, была исписана какой-то галиматьей, начиная с обычных имен, заканчивая пошлыми четверостишьями, в основном кому-то посвященными.

Нажав на стоп-кадр, они принялись изучать надписи, словно археологи, обнаружившие пещерные рисунки далеких предков.