Интернет лежит в этой же плоскости доставки на дом. Но получилось так, что он облегчил доступ и к той информации, которая помогает рекрутировать террористов. Он также облегчил осуществление любых протестных акций, в то время как в телевидении лежит табу на радикальные месседжи.

Каждый новый мир приходит вовремя. На тот момент созревают иные потребности, которые теперь надо удовлетворять. Сталин был бы невозможен в эпоху телевидения и интернета, правда, если бы он говорил при этом о демократии.

Сегодняшние люди считают себя настолько умными, что им уже не нужны книги. Если бы интернет мог рожать детей, проблема демографии тоже была бы решена за его счет. Но возможности интернета ограничены. Каждый находит там свою мысль: умный — умную, глупый — глупую. Так что интернет скорее не обучает, а подтверждает. Он подтверждает нашу мысль, укрепляя именно ее. А противоположные мнения, как правило, нас не интересуют.

У Е. Шварца есть персонаж — начальник полиции, который ходит подслушивать, что говорят горожане в сапогах со шпорами. Это дает ему возможность услышать то, что требуется. В случае «без шпор» горожане говорят такие вещи, услышав которые он не может спать. Современный мир выстроен так, что можно говорить все, что угодно, поскольку это не имеет никакого значения…

Информационные технологии — это всегда инструментарий информационного пространства, то есть это все новые и новые (или в том числе и старые, если мы говорим о развитии в прошлый период) способы порождения, передачи и хранения смыслов. Иными словами — это способы развертывания и свертывания смыслов в разных видах: от книги до кино, от библиотеки до компьютера. Человечество очень технологично в этом смысле, создавая все новые и новые системы свертывания и развертывания смыслов в новые формы.

Новые смыслы, пришедшие с христианством, были в том числе и новой информационной технологией. Если христианство сегодня активно анализируется с точки зрения экономического инструментария, как конкурировавшее на «религиозном рынке» наряду с язычниками, то анализ такого рода также возможен и с позиции инструментария информационного.

Новые смыслы (новое отношение к женщине, к больному, к бедному), распространяемые по социальным сетям, — вот что стало информационной технологией христианства. Оно несло также не только монорелигию — единобожие, но и новый тип Бога, который мог не пугать, а любить человечество. Еще раз подчеркнем, что это технология в первую очередь новых смыслов, которые смогли победить в конкуренции с язычеством.

Причем разрывая с язычеством, необходимо было сохранить определенные отсылки на него. Люди заинтересованы при переходе в новую религию сохранять свой религиозный капитал, накопленный в прошлый период. Как пишет Р. Старк[202]: «При равенстве прочего люди скорее будут переходить в новую веру, елси они могут сохранять свой религиозный капитал. Получается, что новые религиозные движения будут успешными до той степени, до какой они сохраняют культурную продолжительность с господствующей религиозной культурой, так что обращаемые могут сохранять элементы старой веры и больше просто добавлять, а не заменять свой религиозный капитал».

Книги, университеты, библиотеки, лаборатории, — все это тоже инструментарий по порождению и удержанию новых смыслов, то есть новые информационные технологии своего времени. Письменность в этом ряду является самым сильным инструментарием, поскольку ее возникновение сняло ограничение как на объемы трансляции смыслов, так и на объемы их хранения. По этой причине роль письменности и сравнивают с изобретением колеса для цивилизационного развития человечества. Кстати, письменность в свою очередь дала возможность развиться индустрии по производству и трансляции знаний.

Александрийская библиотека не была библиотекой в нашем сегодняшнем понимании, ведь она выполняла и функции научно-исследовательского института[203]. То есть шел поиск и трансформация самих этих новых информационных технологий. С другой стороны, современный think tank также является такой технологией по порождению новых знаний в современных условиях. См., например, особенности возникновения и функционирования РЕНД как одного из первых и самых мощных think tank’ов[204].

Одной из первый информационных технологий человечества была риторика. Что отличает технологию? Это получение нужного результата с большей достоверностью и с меньшими ресурсными затратами. Софисты в свое время научились парировать любые аргументы. Возникли школы риторики, накопились тексты. И все это вытекало еще и из того, что человек должен был в античности сам себя защищать в суде. Если ты умел говорить, ты побеждал, нет — проигрывал. Потом в советское время мы потеряли риторику из учебных программ школы и вуза, Запад же ее сохранил.

Человечество всегда сопровождается рассказыванием историй. Они не просто способствуют хранению опыта, но и трансформируют действительность. Формирующая реальность роль нарративов была отмечена Б. Андерсоном на примере реалистического романа, с помощью которого удалось выстроить гомогенное время[205]. Другие исследования прослеживают роль наррации для формирования своего прошлого[206].

В теории Андерсона и роман, и нация движутся в рамках пустого времени. Поставленные вместе в рамках газетной страницы события также связаны за счет нашего представления об их взаимосвязи. Если после рассказа о голоде в Мали страна исчезнет со страниц «Нью-Йорк Таймс», то это не будет означать исчезновения страны с карты мира. Мали, как и герой романа, просто ждет своего времени, чтобы появиться по мере развития сюжета. Газету при этом он трактует как «экстремальную форму» книги, которая продается по колоссальной шкале. Он также подчеркивает связь между протестантизмом и печатным капитализмом, когда дешевые издания создали новую читающую публику, которая не знала латыни. И ее мобилизовали для политико-религиозных целей.

Вспомним сегодняшнее понимание телевидения с точки зрения рекламы у ряда исследователей, утверждающих, что телевидение просто продает аудиторию рекламщикам. Если раньше публику собирали в одной пространственной точке (театр), то теперь публика собирается в одно время у экрана телевизора: одна в одно время, другая — в другое.