И все же нельзя было отказываться от предложения капитана, так что Мараси начала пробираться к отгороженному участку на северной стороне площади.

«Что это было?» – подумал Вакс.

Он резко повернулся, отвлекшись от группы нищих, которых расспрашивал.

– Вакс? – позвал Уэйн. – Что…

Вакс не обратил на него внимания, проталкиваясь через толпу. Это лицо…

«Не может быть!»

Неистовые действия Вакса сопровождались раздраженными окриками и мрачными взглядами. Дни, когда аристократ, даже алломант, мог успокоить кого угодно без единого слова, уходили в прошлое. В конце концов Вакс добрался до открытого пространства и завертелся, оглядываясь по сторонам. Где?! Взбудораженный, напрягший все чувства, он бросил пустой патрон и оттолкнулся, мгновенно взлетев футов на десять. Закружился, окидывая глазами толпу.

Мощный поток людей продолжал двигаться по прогулочной набережной Тиндвил к центру Эленделя, где предположительно собирался произнести речь губернатор.

«Это опасная толпа», – отметил внутренний голос.

Слишком уж много в ней было мужчин в потрепанных куртках и с суровыми лицами. Проблема с рабочими становилась все более и более серьезной. Половину города вынуждали трудиться, сливая семь потов, но не платили как положено, – у другой половины работы попросту не было. Странная дихотомия. Вакс постоянно замечал мужчин, которые слонялись без дела. Теперь они собирались в большие потоки. Это может породить опасные быстрины вроде тех, что возникают, когда в русле настоящей реки попадаются камни.

Вакс приземлился, сердце его колотилось, словно барабан, выбивающий марш. На этот раз сомнений не было. Он действительно заметил в толпе Кровавого Тэна. На краткий миг увидел знакомое лицо – гробовщика-убийцу, последнего преступника, которого выслеживал в Дикоземье, прежде чем приехать в Элендель.

Человека, из-за которого погибла Лесей.

– Вакс? – Уэйн догнал его. – Вакс, с тобой все в порядке? Ты выглядишь так, словно съел яйцо, которое нашел в канаве.

– Все нормально.

– А-а-а, – протянул Уэйн. – Выходит, это выражение лица… отражает твои мысли о неизбежной женитьбе на Стернс?

Вакс со вздохом отвернулся от толпы. «Я вообразил его. Я точно его вообразил».

– Будь любезен, оставь Стернс в покое, – сказал он вслух. – Она и близко не такая, какой ты пытаешься ее представить.

– То же самое ты говорил и про ту кобылу… Помнишь, она никого не кусала, кроме меня?

– У Милашки был хороший вкус. Ты что-нибудь обнаружил?

Кивнув, Уэйн отвел его в сторону:

– Наша стальная бегунья и впрямь поселилась неподалеку. Зарабатывает на жизнь ведением бухгалтерии для одного ювелира, который работает чуть дальше по этой улице. Однако уже больше недели на работе она не появлялась. Ювелир посылал к ней домой, но на стук в дверь никто не ответил.

– Адрес достал?

– А как же. – Уэйн с оскорбленным видом засунул руки в карманы пыльника. – А еще достал себе часы. – Он вытащил из кармана золотые часы с циферблатом из матового стекла.

Вакс вздохнул. После короткого путешествия обратно к ювелиру, чтобы вернуть часы – Уэйн все твердил, будто решил, что они для обмена, раз хозяин выставил их на прилавок, прикрыв всего лишь какой-то стеклянной коробочкой, – они прошли по улице до квартала Баритон.

Район был престижный: на фасадах не сушилось белье, и люди здесь не сидели на ступеньках, как в Глухомани. Вместо этого вдоль улицы стояли белые особняки и многоквартирные здания с остроконечными железными украшениями вокруг окон верхних этажей. Уточнив адрес у одного из местных мальчиков – разносчиков газет, Вакс и Уэйн в конце концов оказались перед нужным домом.

– Хотел бы я когда-нибудь поселиться в таком шикарном местечке, – мечтательно проговорил Уэйн.

– Уэйн, ты живешь в особняке.

– Он не шикарный. Он роскошный. Большая разница.

– В смысле?

– Все дело в том, из каких бокалов ты пьешь и какие произведения искусства вешаешь на стену. – Вид у Уэйна сделался возмущенный. – Вакс, ты теперь должен и сам разбираться в подобных вещах, ты ведь неприлично богат и все такое.

– Уэйн, да ты и сам почти богач – с учетом вознаграждения за дело умыкателей.

Уэйн пожал плечами. Он не притронулся к своей доле этого вознаграждения, выплаченного в основном алюминием, который отняли у Майлза и его банды.

Вакс первым поднялся по лестнице, которая бежала вдоль стены снаружи. Жилище Айдашви располагалось на верхнем этаже – маленькая квартирка в отдаленной части здания с видом на задние фасады соседних домов. Вакс вытащил из кобуры Виндикацию, потом постучал, стоя сбоку от двери на случай, если кто-нибудь выстрелит сквозь нее.

Никакого ответа.

– Милая дверь, – тихонько проговорил Уэйн. – Хорошая древесина.

И пинком взломал ее.

Вакс выставил перед собой пистолет, Уэйн нырнул внутрь, скользнул вдоль стены, чтобы не оказаться напротив источника света. Спустя секунду он нашел выключатель, и в комнате вспыхнули электрические лампы.

Повернув пистолет дулом в потолок, Вакс вошел и осмотрелся. Стопка сложенных одеял в углу, скорее всего, служила постелью. Стальное зрение показывало, что поблизости нет движения металла. Все было тихо и спокойно.

Вакс заглянул в ванную, в то время как Уэйн прошел в кухню – второе и последнее помещение в квартире. Внутренняя канализация в ванной, электрические лампы. И впрямь шикарное местечко. Большинство террисийцев заявляло, что предпочитают скромную жизнь. Что заставило ее платить за подобные условия?

– Ой, проклятье, – раздался из кухни голос Уэйна. – Это совсем не смешно.

Вакс бросился к нему с пистолетом наготове – выскочил из-за угла коридора, ведущего в кухню. Ее размера как раз хватало, чтобы на полу поместился человек. Вакс в этом убедился благодаря лежавшему там окровавленному трупу с дырой в груди и глазами, слепо уставившимися в пустоту.

– Похоже, нам нужен новый главный подозреваемый, Вакс, – проговорил Уэйн. – Этот решительно против того, чтобы перестать быть мертвым.

Место, которое Мараси заняла на время губернаторской речи, оказалось именно таким, как ей обещали, – узкий зазор в толпе, образовавшийся благодаря лестнице в боковой части внутреннего двора особняка. Журналисты вокруг сжимали карандаши и блокноты, готовясь записывать сжатые цитаты из речи губернатора, из которых могли бы получиться хорошие заголовки. Мараси была среди них единственным констеблем, и ее лейтенантские планки особого почтения со стороны репортеров не вызвали.

Обзор загораживали не только широкие каменные ступени, но еще и губернаторские охранники – строй одетых в темные мундиры и шляпы мужчин и женщин, стоявших вдоль всей лестницы со сцепленными за спиной руками. Только у двоих художников, которые заняли место с краю небольшой группы репортеров, было хоть какое-то подобие хорошего вида на возведенную на ступеньках губернаторскую платформу.