не собираюсь ее отпускать. Никогда. Точно так же, как мой отец был готов поступить с моей матерью, я заявлю на Елену права, даже если это будет против ее воли.

Ты был прав, папа.

— Проверьте оружие, – приказывает Алексей, отвлекая мое внимание от Елены.

Я подхожу к столу, за которым они стоят, и достаю из-за спины "Baretta", "Heckler and Koch".

У нас достаточно оружия на четверых, но я не уверен насчет боеприпасов. Алексей разговаривает со своим связным, чтобы тот принес нам все, что нам понадобится, чтобы добраться до частного самолета, если мы попадем в засаду.

Мы заряжаем новые обоймы во все пистолеты и убираем дополнительные по карманам.

Убирая "Baretta" за спину, я снова держу "Heckler and Koch" в правой руке. Взяв свой багаж, я бросаю взгляд на Елену.

— Пора идти.

Она кажется намного спокойнее, чем когда мы покидали Святого Монарха, и не спорит, когда подходит ко мне.

Дмитрий идет впереди, Алексей сразу за ним, а Карсон замыкает шествие, когда мы идем по лабиринту коридоров, пока не достигаем задней части конспиративной квартиры.

— Машина пуленепробиваемая, – инспектирует нас связной Алексея, и он первым выходит наружу, в ночь, которая наступила, пока мы ждали. Мужчина убеждается, что нам безопасно выходить, затем жестом приглашает нас подойти.

Вот оно.

Я делаю глубокий вдох, зная, что в тот момент, когда мы выйдем из этого безопасного дома, начнется моя жизнь главы мафии.

Я больше никогда не буду прятаться.

Я встречусь со своими врагами лицом к лицу.

Я убью любого, кто выступит против меня.

Я пойду по стопам своего отца и прославлю имя Котрони так же, как это сделал он.

И однажды я умру так же, как и он, но до этого я оставлю свое собственное наследие.

Глава 13

ЕЛЕНА

Сидя между Люцианом и Карсоном, я выбираю зло, которое знаю немного лучше, и придвигаюсь ближе к Люциану, чтобы левая сторона моего тела не касалась Карсона.

Я продолжаю говорить себе, что Люциан не сделал ничего, что могло бы причинить мне боль. Он не помыкает мной, как это делает Данте. Он не поднял на меня руку... пока что.

Вместо этого Люциан обнял и поцеловал меня, и, хотя это было против моей воли, это ничто по сравнению с тем развратом, которому меня подвергал Данте.

Люциан – самый опасный человек, которого я знаю, и я все еще боюсь его, но я не могу отрицать, что он дал мне больше утешения и любви, чем я когда-либо получала в своей жизни.

Это все еще чертовски сбивает с толку.

Я также не могу игнорировать тот факт, что Люциан убил тех людей. Что мешает ему убить меня, когда мой отец разочарует его?

Телефон Карсона начинает звонить, и когда он тянется, чтобы вытащить его, его локоть касается моего бока.

— Прошу прощения, – бормочет он, а затем отвечает на звонок, говоря по-русски.

Его речь звучит сердито, как будто он угрожает смертью всей семье того, кто находится по другую сторону линии.

Я стараюсь, чтобы это не было слишком заметно, когда прижимаюсь ближе к Люциану, но он все равно замечает. Люциан поднимает левую руку и, обняв меня за плечи, притягивает к себе. Я должна прижаться к нему, чтобы это не доставляло дискомфорта. Не зная, что делать со своими руками, я держу их сцепленными на коленях.

Боже, мои мысли и эмоции в полном беспорядке. Как вообще возможно бояться мужчину, но при этом чувствовать себя с ним в безопасности? Неужели я сошла с ума?

Мой взгляд опускается к ногам Люциана, и, хотя он весь день был в одном и том же костюме, он по-прежнему чист, на нем ни пылинки. А еще от него приятно пахнет, и он не похож на человека, который бегал полдня.

Определенно не потный и тошнотворный, как Данте.

Эта мысль заставляет меня мысленно вздрогнуть, и, как будто Люциан может это почувствовать, он крепче обнимает меня. Поднеся другую руку к моей щеке, он подталкивает мою голову, пока она не оказывается у него на плече, затем шепчет:

— Закрой глаза и отдохни.

Я сомневаюсь, что найду какой-либо покой, пока меня окружают русские убийцы и глава мафии.

Мои глаза скользят по белой рубашке Люциана, застегнутой на все пуговицы, его пиджаку, а затем я поднимаю их к его шее. Медленно они поднимаются на дюйм, осматривая аккуратную складку на его подбородке, пока не останавливаются на его губах.

Я тут же вспоминаю о поцелуе и о том, каково это – чувствовать, как его губы ласкают мои. Сильно и уверенно. Захватывающе и горячо.

От этих мыслей тепло разливается по моему телу и поднимается вверх по шее.

Если бы мы были двумя обычными людьми, которые встретились случайно, я не сомневаюсь, что влюбилась бы в него в мгновение ока.

Но мы вовсе не такие.

Я Елена Лукас. Предмет для торга.

Его зовут Люциан Котронти. Глава мафии.

И все же меня никогда раньше так не целовали. Было так жарко, что то, что я разделила с Альфонсо, кажется отстраненным и детским. Хотя мне было всего семнадцать.

Альфонсо был моим первым... и, в общем, единственным парнем моего возраста в поместье. Не то чтобы у меня был большой выбор.

— Ты все еще не сможешь кого-то выбрать из мужчин, – напоминаю я себе.

Ты выходишь замуж за Данте через одиннадцать дней.

Если только Люциан не сможет это остановить.

Мои глаза устремляются к нему, и я понимаю, что он наблюдал, как я пялюсь на него все это время.

— О чем ты думаешь? – спрашивает он тихо, как будто не хочет, чтобы другие мужчины услышали.

Решив, что мне нечего терять, я спрашиваю:

— Ты можешь остановить свадьбу между мной и Данте?

Глаза Люциана скользят по моему лицу, прежде чем снова встретиться с моими.

— Ты хочешь, чтобы я это сделал?

Не колеблясь, я киваю.

— Да. Больше всего на свете.

Боже, пожалуйста!

Мое сердце начинает биться быстрее, пока я жду ответа Люциана на самый важный вопрос, который я когда-либо задавала.

Наконец, он кивает.

— Ты ни за что не выйдешь замуж за Данте. Перестань беспокоиться об этом.

Вот так просто?

Мое дыхание срывается с губ, когда меня переполняет чистое облегчение.

— Спасибо тебе... – Не в силах больше найти слов, я повторяю. – Спасибо.

Темно-карие глаза Люциана держат