— Тебе известно, что Марленус находится в этих лесах? — поинтересовалась Мира.

— Да, я об этом слышал, — ответил я.

— А ты знаешь, где его лагерь?

— Нет, — покачал я головой, — но поговаривают, будто он расположен где-то к северу или северо-востоку от Лауриса.

— Мы примерно представляем себе, где это может быть.

— Лично меня, — сказал я, — больше интересует девушка, находящаяся в лагере Вьерны в качестве пленницы.

— Рабыня? — усмехнулась Мира.

— Возможно, — согласился я. — Говорят, она очень красивая.

— Ты имеешь в виду Талену, — рассмеялась Мира, — дочь Марленуса из Ара.

— Верно, — согласился я. — Она в вашем лагере?

— Может быть, да, — неопределенно ответила молодая женщина, — а может быть, и нет.

— Я готов предложить за нее хорошие деньги. Дам целый вейт золота.

Вейт — десять горианских стоунов, а стоун весит примерно четыре фунта.

— Если она окажется у тебя, ты когда-нибудь снова вернешь ее Марленусу из Ара? — Вопрос Миры напоминал скорее утверждение.

— Нет, — ответил я. — У меня на этот счет другие планы. Я сумею извлечь из этой женщины большую выгоду.

Мира встала. Я поднялся следом за ней.

— Десять вейтов золота, — повысил цену я, но, заглянув в глаза молодой женщины, понял, что Талена не предназначена для продажи. — Девушка находится в вашем лагере? — спросил я.

— Может быть, да, а может быть, и нет, — снова повторила Мира.

— Назови свою цену, — сказал я.

— Эти леса, — медленно произнесла Мира, — принадлежат женщинам-пантерам. Не стоит задерживаться здесь слишком долго. Торговец, дождись утра и уходи отсюда.

Я посмотрел ей в глаза.

— Тебе повезло, что мы смогли договориться и кое-чем обменяться. — Она раскрыла ладонь, на которой лежало четыре металлических наконечника, полученные за возвращение Ширы.

Я понял, что она хотела этим сказать. Мира обернулась к моим матросам, оглядев их так, как обычно мужчина осматривает женщину.

— Некоторые из них довольно интересные экземпляры, — заметила она. — Сильные, красивые. Они бы неплохо смотрелись в рабских оковах.

Молодая женщина направилась к проему в частоколе, но, прежде чем скрыться в нем, еще раз обернулась и посмотрела на меня.

— Берегись, — предупредила она. — Эти леса принадлежат женщинам-пантерам. Уходи отсюда!

— Я слышал.

— И послушайся моего совета, торговец, не ищи себе приключений, не вмешивайся в дела Вьерны и Марленуса.

— Я слышал тебя, — повторил я.

Молодая женщина бесшумно скользнула в темноту ночи; остальные растаяли вслед за ней.

Матросы вскочили на ноги и немедленно расхватали свое оружие.

Я подошел к Шире и приподнял ее подбородок.

— Ты видела Вьерну? — спросил я.

— Да, — ответила она.

— А в их лагере ты была?

— Нет.

— Талена у них?

Я почувствовал, как у меня сами собой сжимаются кулаки.

— Не знаю, — покачала головой Шира.

— Вьерна велела тебе что-нибудь мне передать?

— Да, но это не так важно.

— Что это за сообщение?

— Это не сообщение, скорее совет. Он касается меня… — Шира уронила голову.

— Что она хотела?

— Она велела передать… — пробормотала Шира.

— Ну, скорее!

— …велела передать, чтобы вы научили меня быть настоящей рабыней, — едва слышно пробормотала девушка.

— И это все?

— Все…

«Черт бы побрал вас обеих», — раздраженно подумал я и обернулся к Турноку: — Вставь катая на место.

Крестьянин заделал проем в частоколе.

Я пристально вгляделся в окружающую нас темноту леса. Мы, конечно, уйдем отсюда. Уйдем завтра же утром. Но мы еще вернемся.

Я дал Вьерне и ее банде возможность подумать. Они от нее отказались. Это их право.

Я снял с Ширы наручники.

— Кара, — распорядился я, — обучи эту девушку всему, что должна уметь рабыня.

— Да, хозяин, — ответила Кара и, тронув девушку за плечо, повела за собой.

Уходя, Шира оглянулась и посмотрела на меня через плечо. Кара научит ее готовить пищу, шить, стирать и гладить одежду — всему тому, что обычно делает рабыня. Бывшей женщине-пантере придется с самых азов обучаться тому, что знает каждая рабыня.

Пусть занимается делом. Это лучше, чем шататься по лесу.

Меньше чем через ан мы с Риммом, Турноком и пятью матросами вернулись из лагеря, возведенного нами в лесу для встречи с женщинами-пантерами, в наш основной лагерь на берегу реки.

Я внимательно осмотрел корпус «Терсефоры»: его уже очистили от ракушек и налипших водорослей. Матросы поработали на совесть.

За время моего отсутствия несколько охотников и разбойников принесли в лагерь шкуры слинов и пантер. Им предложили хорошую цену, в золоте или товарами — на выбор. Нам необходимо было играть свою роль до конца, поскольку и жители Лауриса, и обитатели лесов, за исключением теперь, пожалуй, разбойниц из банды Вьерны, не сомневались в том, что мы — торговцы, прибывшие сюда именно за шкурами и мехами. Результаты наших приобретений меня не разочаровали.

— Смотрите! — негромко воскликнул Римм. — Вот уж настоящая сучка слина!

Мы оглянулись на Тину, подносящую кувшин с водой очищавшим борт судна матросам. Ноги у нее были до самых колен облеплены песком. Тунику ее, как я заметил, подпоясывал тонкий шнурок. Я невольно усмехнулся.

Мы с Риммом подошли ближе. Она обернулась и удивленно посмотрела на нас. Затем, искусно пряча охватившее ее волнение, протянула кувшин с водой одному из матросов.

— Хозяева что-то хотели? — спросила она.

— Да, — сказал я. — Подними руки над головой.

Она повиновалась. Собравшиеся вокруг матросы с любопытством наблюдали. Повязанный вокруг талии девушки тонкий шнурок позволял ее короткой тунике ниспадать свободными складками, но, думаю, маленькая чертовка использовала его вовсе не для того, чтобы подчеркнуть прелести своей ладной фигурки.

Римм развязал узел на шнурке. Из-под туники к ногам девушки упало несколько небольших горианских слив, недоспелый плод ларма и две серебряные монеты.

— Ах ты, маленькая воровка! — укоризненно произнес Римм.